с ней с трогательным единодушием:
— Конечно, конечно.
— Не спешите.
ЧЕТВЕРГ
После встречи в «Кисмет» Анна предложила заглянуть в кафе и всё обсудить, но Зара не согласилась — она настаивала, чтобы они пошли в бар отметить это событие. Она заказала бутылку шампанского и беспрерывно твердила, как много им предложили и что можно выжать из компании еще больше. Зара намеревалась еще и поужинать, но Анна не хотела больше пить, сослалась на усталость и поехала домой. Там она переоделась в домашние штаны и фуфайку с капюшоном и не вылезала из них три дня.
За это время она ни с кем не общалась, разве что перемолвилась парой слов с продавцом в соседнем магазине и курьером, который привез пиццу. Но забилась в угол Анна не из-за апатии и депрессии или не только из-за них. На самом деле по сравнению с предыдущими неделями во вторник и среду она чувствовала себя неплохо. А в четверг утром девушка вполне счастлива; выйдя из душа, она смотрит из окна ванной комнаты на заросший сад Дэвида, краснокирпичное здание за ним и пустое голубое небо наверху — всё это размывается за рельефным стеклом яркими цветовыми пятнами, зелеными, красными и голубыми, которые сливаются друг с другом и словно излучают энергию, как картины Ротко. Раз она в состоянии оценить это, значит, еще сохраняет способность испытывать удовольствие и радость; может, эта частица спокойствия будет расти день за днем, пока не заслонит грусть, не вытеснит ее в область воспоминаний. Но проходит еще около часа, и из-за столь же случайного звука работающей дрели со стройки на соседней улице — а Анна уже давно решила, что это самый одинокий звук на свете, — ее настроение резко падает, и, нечаянно взглянув на синие каракули на календаре, она погружается в отчаяние. Мимолетное ощущение счастья оказалось простой иллюзией, вызванной высокой дозой прописанного врачом золофта, который отлично замаскировал тот факт, что вся ее жизнь скоро рухнет, уже рушится, даже разрушилась. Анна больше не может сконцентрироваться на подсчетах выплат по ипотеке и вынуждена свернуться калачиком на диване и сосредоточиться на дыхании.
Позже она возвращается к компьютеру и обнаруживает письмо от Джеффа. Она не знает, где он сейчас и как нашел ее электронный адрес, но странным образом понимает, что ответ на эти два вопроса один и тот же. Кажется, ее бывший любовник удалился куда-то в эфирное пространство, откуда может наблюдать за всем с безопасного расстояния, а также имеет доступ к любой информации; она представляет, что Джефф каким-то образом пробрался внутрь Интернета.
Это длинное письмо, длиннее которого она еще ни от кого никогда не получала, содержащее несколько тысяч слов, — целый манифест, деловое предложение, написанное торопливо, сбивчиво и с лязгом оружия. Джефф начинает с описания своей биографии, объясняя, почему ввязался в эту историю. Он рассказывает, что всегда был вытеснен из нормальной жизни, никогда не чувствовал свою связь с чем-либо, что его главной целью было противостоять международным корпоративным элитам, которые он считает корнем всех бед в мире. Это перетекает в обличительную речь: «Кисмет» заслуживает, чтобы его разоблачили, эта компания — худшая из худших, ее создатели расчетливо и лицемерно играют на психической уязвимости людей. Джефф ссылается на работы по психологии на тему «предвзятости подтверждения», на форумы, переполненные рассерженными пользователями, которым «Кисмет» заплатил за молчание, и на сомнительные дипломы «специалистов по статистике», проводивших «независимое» исследование, на котором «Кисмет» основывает свои заявления. Делает даже многословное отступление о теории Фрейда про эго и супер-эго.
Читая все это, Анна понимает, почему он не состоялся как журналист и для написания статьи нуждается в ее помощи: орфографические и грамматические ошибки на каждом шагу, а многие фразы вообще не имеют смысла.
Во второй части письма Джефф выдвигает предложение поработать над серией статей, которую они напишут вместе или, не исключает он, она напишет сама. Это будет анализ их свиданий, встреч в Саут-Банке, Сомерсет-хаусе и остальных — Анна рассмотрит ход своих мыслей в свете названного индекса соответствия и упомянутых выше психологических теорий. Получится первоклассное журналистское исследование, где результаты эксперимента будут представлены человеком, который не подозревал, что участвует в эксперименте.
«Уверен, что Guardian с руками оторвет у тебя такой материал», — добавляет Джефф и продолжает: они могут выпускать одну статью за другой месяцами, чтобы привлечь внимание общественности и прижать «Кисмет» к стенке. Пока статьи не появятся в печати, он готов платить ей зарплату. Только в последнем абзаце Джефф упоминает о ее чувствах и выражает надежду, что она «не слишком расстроилась». Конечно, Анна может все еще «сердиться» на него, но если она примет его предложение, они «отправят в архив секс и романтику» или даже будут общаться только по электронной почте. «Хотя мне будет очень жаль, — заканчивает он письмо. — По правде говоря, я скучаю по тебе. С уважением, Джефф».
У Анны руки чешутся ответить тотчас же что-нибудь в духе «Пошел вон». Но она не спешит: прокручивает письмо вверх и вниз, дивясь орфографическим ошибкам. Помнится, Джефф рассказывал, что провалился на экзаменах и не пошел в университет, и на мгновение Анна испытывает к нему сочувствие. Потом она принимает решение проигнорировать письмо и заняться чем-нибудь полезным. Берется за уборку на кухне, но через полчаса снова сидит за ноутбуком и перечитывает послание. На этот раз она просматривает указанные Джеффом ссылки, начиная с форума возмущенных американских пользователей «Кисмет». Многие посты связаны с публикациями в местной прессе, ни один из аналогичных случаев ее не удивляет — по сути, все они точь-в-точь повторяют тот, о котором она уже прочитала, — но девушка замечает нечто настораживающее. Один человек упоминает о соглашении насчет компенсации от «Кисмет», о личном письме от Рэймонда Чана, и Анна видит, что оно идентично тому, что ей выдали накануне.
Сама того не желая, Анна переходит к научным и психологическим статьям, которые прислал Джефф. На ужин у нее тост с сыром, она съедает его за чтением и засиживается за полночь, пытаясь разобраться в понятиях ид, эго и супер-эго.
В пятницу, несмотря на то что Анна намеревалась потратить день на изучение возможностей, которые дадут ей 30
