может сравниваться с запахом, который якобы идет от одежды евреев: «У нас называють жыдиўска зозуля. Это еврэйска по-руски. [Почему так называют?] Го ворaть, шо запах есть, шо вона… жыдaмы смэрдыть. [Какой запах?] От одежды запах. И можно сразу отличить [еврея от нееврея]. Запах такэй… ну, як у скотыны запах есть» (Речица Ратновского р-на Волынской обл., ПА 2000, зап. О.В. Белова).
Из-за сильного дурного запаха удод считается нечистой птицей: «Одуд паскудит у своем гнезде, и воняет смэрдячий гудуд» (Курчица Новоград-Волынского р-на Житомирской обл., ПА 1981); «Вyткач. Жыдовська зозуля (еврэйска зозуля). Воню-у-учая – свэт нэ видел!» (Олтуш Малоритского р-на Брестской обл., ПА 1985, зап. А.В. Гура); «Человеку, от которого исходит неприятный запах, говорят: “Смэрдиш, як вyдуд” <…> Цэ жыдиўска зозуля» (Речица Ратновского р-на Волынской обл., ПА 2000, зап. О.В. Белова). Согласно верованиям из Малопольши, птицы презирают удода из-за его мерзкого запаха (Гура 1997: 55, 599).
О происхождении запаха удода рассказывают следующее. Своим криком удод выдал Христа евреям, гнавшимся за ним, чтобы предать его на мучения, или разбойникам, за что был проклят и стал «смердючим» (Черниговская губ.; Заглада 1929: 144–145). Подобные легенды до сих пор бытуют и в карпатской традиции. Так, в с. Брод Иршавского р-на Закарпатской обл. в 1988 г. была записана следующая краткая легенда: «Попикaч [удод]. Вин согрешиў. Вин, коли Христа ловили, а вин кричаў: “Тут-тут-тут”. А Христос казaў: “Будеш смердючий, як пес”» (зап. Е. Быкова).
Согласно восточнополесской легенде, когда-то удод был царем птиц, даже орел ему подчинялся. Тогда ему захотелось стать птичьим богом. В наказание за дерзость Бог наказал удода: «Будь ты смэрдючым удодам и ляти и крычи: “Худа тут!”. И яму прызвишчэ такэе дали: смэрдючый удод» (Хоробичи Городнянского р-на Черниговской обл., ПА 1980, зап. А.В. Гура). Аналогичный сюжет был зафиксирован в Овручском у. Волынской губ. (Зеленин 1914: 321): птица yдуд хвасталась, что будет птичьим Богом; за дерзость Господь наградил ее вонючим запахом и дал ей «чубок» – как бы «потешную» корону.
Приведенная выше легенда входит в круг немногочисленных зафиксированных в славянской традиции мотивов, согласно которым удод – это «царская» или «божья» птица.
По поверьям поляков и западных украинцев, удод – «еврейский божок» или «еврейский дух» (Gustawicz 1881:126), «в удоде живет душа еврея» (Клингер 1909–1911: 294).
В отличие от рассмотренных ранее отличительных признаков удода, эти мотивы не были столь же подробно разработаны в фольклоре полешуков и жителей Подлясья и не имеют соответствующего этнографического контекста. Представляется, однако, что в этих лаконичных свидетельствах в свернутой форме содержатся сюжеты, указывающие, во-первых, на влияние книжной культуры на фольклорные представления и, во-вторых, свидетельствующие об этнокультурных контактах славян и евреев. На основании сравнения этих фрагментарных верований с представлениями, связанными с удодом в еврейской традиции (талмудические легенды, агада), можно, как нам кажется, говорить о том, что эти стоящие несколько особняком в славянской традиции поверья об удоде отражают (в достаточно стертом и разрушенном виде) иноэтническую традицию.
В талмудических легендах и их переработках в иудейской и мусульманской традициях удод действительно играет роль «птицы царя Соломона».
Он сопровождает Соломона в его странствиях, т. к. обладает способностью находить подземные источники (Веселовский 2001: 169, Zowczak 2000: 202).
Удод выступает как посланник, на своих крыльях перенося письма Соломона и царицы Савской. Однажды все птицы собрались перед царем Соломоном, только удода нигде не было. Наконец он явился и рассказал Соломону, что далеко на востоке он обнаружил «град Китор», все еще неподвластный Соломону, где правит царица Савская. Соломон написал царице письмо с приглашением явиться к нему, привязал письмо к крылу удода и отправил его с этим посланием. За удодом последовали и все остальные птицы, и однажды утром они слетелись ко дворцу царицы Савской «так, что затмили собой свет». Получив письмо, царица написала ответ (удод опять выступил посланником) и поспешила отправиться с визитом к Соломону (Ginzberg 1956: 560–561; Веселовский 2001: 371–372).
В ряде еврейских легенд удоду отводится роль хранителя чудесного червя (камня) шамир, при помощи которого обтесывались камни при строительстве Соломонова Храма – Святая Святых. По совету демона Асмодея Соломон добывает шамир, закрыв гнездо птицы стеклом и заставив ее принести шамир из укромного места для того, чтобы с помощью него разбить стекло (Веселовский 2001: 146–147; Goldstein 1990: 126; Unterman 1994: 264). В связи с последним сюжетом упомянем зафиксированное в трактате Элиана «О природе животных» эллинистическое представление о том, что удод для вызволения своих птенцов из закрытого гнезда добывает разрыв-траву (saxifraga), разрушающую любые преграды (Клингер 1909–1911: 75).
Согласно талмудическим легендам (The Book of Legends: 272), удод поселяется в дуплистом дереве в саду рабби Симона бен Халафты, и тот разоряет гнездо нечистой птицы; та, однако, восстанавливает гнездо. Тогда рабби Симон приносит доску и забивает гнездо гвоздем, удод же приносит некое растение, при помощи которого вырывает гвоздь. «Надо бы спрятать это растение, – заключает рабби, – чтобы воры не воспользовались им и не погубили человечества». Разрыв-трава (рус. спрыг-трава, серб. расковник и т. п.) считалась в европейских, в том числе славянских, поверьях средством, от которого распадаются камни и открываются железные запоры (Афанасьев 1994/2: 396–399; Белова 1997). В славянских преданиях, однако, добывание разрыв-травы чаще всего связано не с удодом, а с другими птицами – прежде всего с дятлом, дупло которого (в полном соответствии с талмудической традицией) следует забить (см. Белова 1997).
Впрочем, и в еврейской нарративной традиции различные варианты одного и того же сюжета выводят в качестве помощника Соломона или хранителя шамира различных птиц: это «дикий (полевой) петух», «петух Бар» (Агада 2000: 206–207; The Book of Legends: 127–128, 130), куропатка (Ginzberg 1956: 572–573), глухарь (Веселовский 2001: 146); соответственно, в волынском Полесье куропатка также причисляется к «еврейским» птицам и именуется «еврейской курицей» – Гура 1997: 36, 718; Белова 2001а).
Такое «разночтение» может быть вызвано тем, что в еврейских текстах птица, фигурирующая в указанных сюжетах, чаще всего названа описательно: тарн’гола бар «дикий (полевой) петух» (что вполне может обозначать удода с его отличительным признаком – хохолком на голове, «аналогом» петушиного гребня), bar yokhni «сын гнезда» (см.: Graves, Patai 1966: 56). Впоследствии и в славянских текстах (как книжных, так и устных), отразивших рассматриваемые сюжеты, не наблюдается единообразия.
«Полевой петух» как хранитель чудесного средства для обработки камня фигурирует в «Толковой Палее». А.Н. Веселовский отметил почти дословное сходство этого сказания с талмудической легендой (Веселовский 2001: 177), на основе известных ему списков предполагая, что статья о шамире появляется в составе Палеи начиная лишь с
