люди полезные, и посему генерал был с ними обходителен и проявлял расположение. И когда господа предложили ему пообедать вместе, он согласился, хотя, ей Богу, во всём Лейденице он не знал ни одной приличной харчевни. И уж тем более не думал, что в этом месте может найтись вино, которое нельзя будет назвать отвратным. Но дело есть дело, он шёл обедать не для того, чтобы наслаждаться, а для того, чтобы пообщаться с нужными соседями.
А те, приглашая его на обед, а значит, и обещая его оплатить, хотели получить и свои выгоды, а выгодой для них были знания. Первое, что интересовало фринландцев — чем закончилась эпопея с разбойником.
— А разве вы не получили уведомления от городского совета Малена? Они при мне грозились разослать всем соседям заявления, — притворно удивился генерал.
— Фогт получил уведомление от вашего консула, — отвечал ему господин Куттеринг. — Ваш консул клянётся, что раубриттер побит и убежал куда-то. Так ли это на самом деле?
— Да, господа, это так, — подтвердил генерал.
— Уж не вы ли били разбойника? — продолжает заместитель ландфогта.
— Я давал солдат и наставления, горожане всё сделали сами.
— Значит, вор не пойман? — не верил, что всё закончилось, прагматичный судья. — Вы сейчас уедете, а он возьми да и вернись.
— Да, может, но лодки у него отобрали, часть людей схватили… — и тут генерал сделал неопределённый жест. — Но, как говорится… Всё в руках Господа нашего.
— Конечно, конечно, — кивали чиновники, и тут же господин судья интересуется. — А сейчас вы куда направляетесь?
Конечно, конечно, это обязательно должно их интересовать, на то они и чины земли Фринланд, чтобы всё видеть и всё знать, что происходит вокруг их земель. Но вот только барону их любопытство не с руки. О деле герцога, по которому он старается, никто знать ничего не должен. И поэтому он говорит им:
— А разве вы не слышали, господа? Грядёт большая война.
— Я так и подумал, что вы идёте в земли южные в помощь императору, — догадался Куттеринг.
— Да, в те края иду, — не стал уточнять генерал.
— Видно, вас сам курфюрст направил к императору на подмогу, — догадывался судья. — Говорят, они вроде как в раздоре из-за наследства Винцлау, но когда речь идёт о делах с королём, тут, видно, все раздоры побоку.
Волков же поднял палец кверху: тише, господа, тише, обо всём этом говорить никак вслух нельзя.
И господа те понимающе кивали: конечно, конечно.
А насчёт вина и еды в той харчевне Волков всё знал наперёд, потому и не удивился. Много не ел, вина дурного и вовсе пригубил всего пару глотков. Скорее из вежливости.
* * *
Карету до вечера ему не починили, верхом же ехать у него никакого желания не было, несмотря на то, что погоды тут вдруг стали совсем летние. И всё вокруг стало цвести, как не цвело в его Эшбахте из-за худой земли.
Генерал нашёл себе хорошее жильё и там остановился, торопиться ему было некуда, всё равно пушки должны были следовать до Эвельрата, где для них Дорфус и Хаазе покупали лошадей. А до вечера завтрашнего дня орудия туда доехать никак не могли, так что он мог спокойно ждать завтрашнего утра, в которое местный мастер обещал наконец починить его карету. К тому же у него были ещё две причины не торопиться.
Во-первых, генерал ждал возвращения Мильке и Хенрика из разведки. Привези они хорошие подорожные наброски или карты, его отряд мог бы значительно выиграть в скорости. А привези они ещё и набросок замка Тельвис, он, в случае, если вдруг замок совсем не силён, мог ещё и распустить часть отряда, изрядно сэкономив при этом. Но даже не в Мильке и Хенрике была его главная надежда, потому что, во-вторых, он мечтал о том, что появится кстати гонец от Его Высочества, или пусть даже от министра, и привезёт письмо, а в том письме ему указано никуда более не идти, так как, слава Богу, Клара Кристина Оливия графиня фон Эден, маркграфиня Винцлау, счастливо обнаружилась в своих пределах, живая и здоровая.
Ах, как бы это было прекрасно; он бы тогда и домой поехал, и деньги герцогу не вернул: как же их можно вернуть, если всё солдатам роздано, и обозы куплены и провиант, и за переправу всё уже заплачено.
«Ах, как бы это было приятно!».
Вот только он знал, что так прекрасно у него никогда не будет. Он дождался, пока из баржи не выгрузился инженер Шуберт с тремя десятками своих сапёров, пока они не стащили с баржи телеги с инструментом и припасами.
А тут рядом с ним оказался и полковник Брюнхвальд.
— Ну что ж, как я и посчитал, переправимся одним днём.
— Да, всё идёт как должно, — согласился Волков. — Если не считать сломанной кареты, переправа прошла без потерь.
— Вообще-то потеря есть, — вдруг говорит Карл.
— Есть? — удивляется генерал.
— Да, Максимилиан отпросился из отряда. Я его отпустил.
— Что? — тут Волков удивился ещё больше и пристально уставился на своего товарища: а ну-ка рассказывай!
— Сказал, что приболел… — отвечал полковник. — Хотя по виду, — он пожал плечами, — я никакой болезни в нём и не заметил. Но хорошо, что это случилось в самом начале дела. Вот бы он заболел где-нибудь в пути, то было бы намного хуже.
И Волкову снова стало неприятно. И самое отвратительное было в том, что и его старый приятель, может быть, единственный его товарищ, тоже ему сейчас был не мил.
«С чего бы это Максимилиан не пошёл в поход? Деньги ему нужны, он же копит, дом собирался ставить. А впрочем, это хорошо».
Он почему-то с этого утра не хотел видеть молодого Брюнхвальда подле себя. Тем более под своим знаменем.
— Найдите нового знаменосца, полковник, — произнёс генерал.
— Да-да, — отвечал Карл Брюнхвальд, — я уже думаю об этом.
Глава 46
Вроде и клопов не было, и ужин был у него лёгкий, но то ли от наступающей летней духоты, то ли от непонятно чем вонявших перин заснуть он не мог. Вроде тихо было вокруг, но то и дело он вспоминал о Бригитт и о молодом Брюнхвальде, так у него сразу начинала
