нужно сесть в вертолеты и вернуться на базу.
- Алор, время пришло! - он крикнул что-то, а затем приказал двум своим людям схватить еще одну жертву из толпы.
К этому времени все мысли о сопротивлении, казалось, покинули заложников. Те-Бо видел, что все они думают только о том, чтобы спасти свою шкуру, каким-то образом остаться в живых достаточно долго, чтобы кто-то пришел им на помощь, но этот кто-то никогда не придет.
Его люди схватили белого человека с очень бледной кожей и редеющими рыжими волосами. Он слабо сопротивлялся, пытаясь вырваться из их хватки, но удар прикладом пистолета по почкам вскоре выбил из него дух борьбы. Они тащили его обратно к месту казни, где Те-Бо проверял, все ли в порядке с его оружием, когда из глубины комнаты раздался мужской голос.
- Возьми меня!” - сказал он. “Я знаю этого человека: у него есть жена и дети. У меня нет никого, кто бы зависел от меня. Возьми меня!”
Те-Бо рассмеялся. “Вам повезло, сударь, - сказал он рыжеволосому человеку, который только что упал на колени и стонал. - я не хочу умирать, я не хочу умирать. . .- снова и снова.
- Уведите его, - скомандовал Те-Бо, и мужчину снова подняли на ноги. Он снова сопротивлялся, не подозревая, что его жизнь спасена, пока не увидел другого человека, спокойно и уверенно идущего через толпу к их похитителям. Теперь осужденный понял, что этот пришелец занял его место, и закричал: "Спасибо, спасибо! Да благословит Вас Бог”, - прежде чем его снова втолкнули в толпу.
Давай, Кросс, тащи свою чертову задницу сюда! - думал Шарман, пробираясь сквозь недоверчивую толпу заложников к террористам, поджидавшим его, чтобы убить. Их предводитель широко улыбался, явно наслаждаясь мыслью о том, что кто-то может быть настолько глуп, чтобы добровольно пойти на собственную казнь. Его приятели толкали друг друга локтями, ухмылялись во все стороны, наслаждаясь зрелищем - все, кроме одного, который снимал весь эпизод, добавляя дополнительное развлечение к живому фильму о нюхательном табаке, загружаемому на весь мир.
Но смерть не входила в планы Шармана. Он устроился под одним из вентиляционных отверстий кондиционера и услышал, как кто-то двигается по воздуховоду над ним, затем послышалось слабое шипение газа и сладкий запах, о котором предупреждал его Имбисс. Он также обнаружил, что чувствует легкое головокружение, даже спейси. Но его мозг все еще работал достаточно четко, чтобы понимать, что он делает. Он не спеша подошел к небольшой группе вооруженных людей, огляделся вокруг, заметив первый зевок здесь и женщину, качающую головой, как будто пытаясь прояснить ее там. Но пока никаких признаков того, что с террористами что-то случилось, не было. Они все еще выглядели полными бобов. Нет. . . ждать. Один из них только что провел рукой по лицу, а другой медленно моргал тяжелыми веками. Но руки, которые теперь держали его, были полны энергии и силы, а лидер террористов с его большими наушниками Beats был ясноглазым, когда он кричал в камеру: “Вы смотрите, Месье Ле Прэсидент? Неужели ты сомневаешься в воле кабинданского народа? Неужели ты думаешь, что мы трусы или старухи, которые падают в обморок при виде крови? Нет, это не так! Мы - люди, и мы будем убивать и убивать снова. Прошло пять минут, а потом еще один . . .- Он подавил зевок. “. . . еще один должен умереть.”
Шарман увидел, как его собственный убийца приближается к нему с пистолетом в руке. Он увидел, как подняли пистолет. Он молился о том, чтобы действительно увидеть дрожание ствола, когда тот поднимался к его голове . . . А потом его мир почернел, и он погрузился в абсолютное ничто.
Вперед! Вперед! Вперед! - Крикнул Имбисс в систему связи.
О'Куинн и Томпсон, стоя на трапе чуть ниже края вертолетной палубы, сняли с колен кобуры и зарядили свои "Ругеры". Затем О'Куинн одними губами произнес одно-единственное слово: - ”Сейчас".
Двое мужчин вскочили на палубу и принялись палить по экипажу в застекленной кабине "Хинда", который стоял там с работающими на холостом ходу винтами.
"Хинд" был вооружен разрушительной 12,7-мм пушкой Якушева-Борзова "Гатлинг" с магазином на 1470 патронов, способным уничтожать целые подразделения пехоты. Но магазин был пуст, потому что те самые офицеры ВВС, которые брали взятки, чтобы позволить двум вертолетам быть захваченными на ночь, отказались санкционировать загрузку любых боеприпасов или ракет, опасаясь, что они могут быть обмануты и обнаружат, что оружие Хиндов было направлено на них. Так что теперь у экипажа не было возможности отстреливаться.
Это не должно было иметь никакого значения. Броня вертолета славилась своей прочностью и хорошо выдерживала огонь из стрелкового оружия. Но окна вокруг кокпита были сделаны из закаленного стекла, и людям нужны крепкие нервы, чтобы оставаться спокойными и неподвижными, когда пули бьют в окна прямо над их головами. Пилот сделал то, что ожидали от него Кросс и О'Куинн, и включил двигатели для максимально быстрого взлета. Он поднял "Хинд" в воздух, не замечая, что его противник фактически прекратил огонь, и повернул вертолет прочь от платформы в сторону моря. Пилот второго "Хинда", все еще круживший над ними, увидел, что делает его товарищ, и с немалым облегчением подумал, что они бросают своих пассажиров на произвол судьбы, и последовал за своим командиром.
Они миновали платформу не более чем на 100 метров, когда О'Куинн сказал в микрофон: "Патрульный катер номер один, огонь по команде".
Две ракеты вырвались из темноты за платформой, где притаились патрульные катера, пронзительно взвизгнули в небе и ударили в "Хинды" рядом с их выхлопными отверстиями. Вертолеты взорвались, и горящие обломки упали под дождем в пенящиеся воды Атлантики.
О'Куинн снова заговорил: - "Обе птицы упали. Теперь враги оказались в ловушке на платформе. Повторяю еще раз: враги в ловушке." Затем он повернулся к Томпсону и сказал: - "Хорошо, давай посмотрим, не нужна ли Кроссу рука помощи.”
Макгрейн послал двух своих людей в комнату бурильщиков. Любой противник, смотрящий через его стеклянный фасад, будет иметь четкую линию обзора, а значит, и огня, вплоть до площадки под вышкой, где противник почти закончил заряжать свою бомбу. Так что с ними надо было разобраться.
В ту же секунду, как они услышали сигнал отбоя, мужчины вышибли дверь в комнату бурильщиков и бросили туда светошумовую гранату, молясь,
