незнакомом городе. Он не числился ни в каких паспортных столах или прочих официальных конторах и де-юре не существовал вовсе. Очевидно, Тамерлан был фаталистом. Он ни разу не попытался идти наперекор судьбе. Какие-то неизвестные волны несли его, будто весенний ручей бумажный кораблик. Он родился маленьким и слабым, в детстве стал калекой, потом случайно приткнулся к председателю-баю, а вслед за тем достался Якубову. Тот же, следуя какой-то блажи, отправил его в Россию.
Существует мужество двух типов. Первый — это вечная борьба с жизнью, когда человек не подчиняется ее условиям и условностям, а избирает собственный путь и всеми силами прокладывает его вопреки крутым поворотам, непробиваемым стенам, чужой воле и другим преградам. И второй — внешняя покорность своей участи. Кажущаяся покорность, маскирующая непоколебимую верность собственному миру. Внутренний мир у мрачного хромца, вне сомнения, был. В нем, соседствуя с темной и стойкой ненавистью, жила любовь. Оба чувства воспитывались, в первую очередь, семьей, где главные роли играли два антипода — отец и белый пес Дарган. И Тамерлан никогда не изменял своему мировосприятию. Выходит, — он не был обделен мужеством?
На третий день после отъезда Каретникова, устремившегося в столицу за правдой, Тамерлан стал испытывать муки голода. Разом утративший почву под ногами, профессор не позаботился оставить будущему помощнику запас еды. Помыкавшись в четырех стенах, хромец нашел на подоконнике тощую пачку купюр, оставленную Каретниковым, и вышел на улицу. Четкого представления о стоимости денег у него не было. Ковыляющий по улицам невысокий криволицый тип в блестящих черных сапогах, ватнике синего цвета и тюбетейке обращал на себя внимание, но подойти к нему ни у кого желания не возникало. На магазин Тамерлан наткнулся случайно, — из застекленных дверей вышла женщина с полной авоськой. До этого он уже раза два проходил мимо этого места.
Продавщица была смазливенькая, ее прическу украшал золотистый кокошник, что делало юную особу немного похожей на фею. Настоящие мужчины не всегда требуют сдачи у таких милашек, во всяком случае, не пересчитывают ее. Но Тамерлан, да еще мучимый спазмами под ложечкой, никак не отреагировал на прелестницу. Он впервые в жизни был вынужден обратиться к незнакомому человеку. Раньше он лишь только отвечал на слова других людей, как бы подчеркивая тем отсутствие нужды в обществе себе подобных. Вывалив дензнаки на прилавок, все они были сотенного достоинства, хромец молча ткнул пальцем в хлебную полку. Вопрос продавщицы о необходимом количестве хлеба наткнулся на полную непроницаемость покупателя. «Глухонемой», — поняла она и подняла указательный палец вверх. Никаких эмоций. К указательному присоединился средний. Последовал кивок.
Язык жестов — самый древний и универсальный способ общения. С его помощью Тамерлан заполнил всю свою продовольственную корзину, составившую два целлофановых пакета. Фея отечественной торговли сразу заметила, что «глухонемой» ко всему прочему совсем не разбирается в деньгах. Но поступила с ним почти честно, — она оставила себе всего три десятки с копейками. Да и то не из жадности, у дамочки, по всей видимости, просто сработал давно выработанный рефлекс на растяпу-мужика.
Еще когда хромец бродил в поисках магазина, за ним увязалась грязная и хромая шавка, с чрезмерно растянутым лохматущим телом на облезлых кривых лапках, да со стоячими ушками. Наверное, в истоках этого чуда перемешались гены болонки и таксы, а ушами с ней поделилась не иначе как чихуахуа. Ее образ мог бы послужить отличной моделью для сатирического художника, взявшего на себя труд изобразить конечный результат взаимодействия многочисленных ветвей Российской власти.
Собачка терпеливо дождалась выхода Тамерлана и потопала за ним вслед. Снедаемый голодом «подарок узбекских просторов» присел на корточки у стены дома неподалеку от магазина. Он выпил подряд четыре яйца и стал закусывать их углом буханки, вгрызаясь в нее зубами. Собачонка, склонив голову набок, внимательно наблюдала за трапезой. Выражение ее нелепой морды было сочувственным.
Заморив червячка, Тамерлан в первый раз посмотрел на попутчицу. Если раньше она испытывала несомненную, но беспричинную симпатию к этому человеку, схожему в чем-то с ней самой, то, увидев на дне обращенных к своей персоне виноградин золотистые искорки, влюбилась без памяти. И брошенный кусок хлеба, проглоченный чисто автоматически, никак не повлиял на родившееся чувство. Собачка проводила обретенного кумира до квартиры и улеглась на половичок у двери.
* * *
После ознакомления с бумагами Мызин заметно повеселел.
— Отлично, — радовался он. — Теперь мы подцепим Аркашу на крючок. Он думает, что неуязвим. Пусть тешится. Я последнее время усиленно изучал наркорынок, могу дисер накатать. Есть у него по-настоящему сильный враг. Они же там наверху все жрут друг друга постоянно. И если я грамотно стукану кому надо, Аркаше кранты.
— Мой друг передал копии этих документов в ФСБ и одной группировке, связанной с таджиками. Я же говорил, — напомнил Мурад. — Ну, и что из того? Заседин твой даже не испугался.
— А то, что твой друг тонкостей не знает. И феэсбешников, и эту группировку курирует одна банда на самом верху. А я знаю другую. И Аркаша разом скумекает, что я прав.
— Ну, а нам-то что с этого? Объясни.
— Не гоните коней, мальчики, не гоните…
— Не доверяешь? — спросил Ленька.
— Ну, почему? Я, понимаешь ли, суеверный. Раньше времени рассказывать не хочу, — вдруг сорвется? Мы устроим ему ловушку. Подробности немного попозже. Договорились? Погодите немного.
Место, где временно можно было перекантоваться, заговорщики обрели благодаря Сафарову. Это была та же пыльная квартира, где Мурад дожидался Артюхина. Славик на время согласился уступить ее.
Старую мебель наскоро протерли, подмели скрипучие полы и поставили чай. Гридин сгонял в ближайший магазин и затарился едой. Пару суток можно было отсюда не вылезать.
Но в планы Мызина это не входило.
— Так, парни, сегодня отдыхаем, а завтра в «Свечу».
— В «Свечу»?! — удивленно переспросил Гридин.
— Да, — с подъемом ответил Юрий. — Если говорить высоким слогом: нас ждет заключительный акт драмы. Именно там. И помолитесь всем богам, которых знаете, чтобы нам повезло.
— Может, ты все же скажешь, что задумал? Я так не пойду, — набычился Ленька.
— Завтра. Все узнаете завтра. Подъем в пять утра.
Глава 7
В камере-палате номер двенадцать спецучреждения для ненормальных преступников случилась перемена. Один из двух наиболее активных психов отошел от нейролептического удара и тут же пристал к новенькому. Однако недооценил свои силы, — они еще не восстановились, и озверевший от несчастной судьбы профессор Каретников дал ему отпор. Да такой, что самого Анатолия Валентиновича срочно привязали к койке дюжие санитары
