наблюдал за учениками.
«Если демон прав, — размышлял магистр Фабиус, — и это отсутствие должного воспитание ввергло моего сына в ад одержимости властью, то как надо учить и воспитывать, дабы ребёнок был увлечён науками?»
Он любил загадки и умел признавать временное поражение. Такова была его натура.
Магия стихий — он занимался ею каждую свободную минуту — была необыкновенна. Она требовала любви и доверия к миру.
Каждое касание стихий, отдача им всего себя, вызывали в магистре ответный всплеск чувств и мыслей. Он уже мог говорить и с водой, и с ветром, и даже немного с огнём. Но не задумывался, можно ли научить этому чуду детей.
— Если ты заставишь меня преподавать, а это будет ужасно, — воскликнул он, уже загораясь идеей увлечь мальчишек стихийной магией. — Ты тоже должен пострадать хоть как-то, демон!
— Я готов, — кивнул Борн. — Я пойду на ещё большую жертву — займусь управлением человеческим миром.
— Ты? — не поверил своим ушам Фабиус. — Ты сядешь на трон правителя мира людей? Ты сам?
Два года демон только и делал, что избегал ответственности и власти.
Борн печально кивнул.
— Но тогда крещёные уж точно провозгласят тебя богом! — рассмеялся магистр Фабиус.
— Пусть орут, — поморщился демон. — Иного выхода я не вижу. Ханна слишком добра для правительницы. Её муж, Александэр, был слишком большим мерзавцем, способным продать за власть самоё жизнь.
— Ну а ты как хотел? — усмехнулся Фабиус. — Власть над людьми манит тех, кто не умеет властвовать над собой. И потому они ужасно докучливы. Ты думаешь, что я просто так удалился от мира людей на остров посередине реки?
Демон вздохнул.
— Ты прав, маг. Люди страшатся власти или одержимы ей, потому что не освоили ещё власти над собственными душами. Их души — бешеные кони, что несут куда-то растерянных всадников. И всё, что они могут — скакать впереди, или тянуться в хвосте. Выбирать собственные пути им пока не по силам. Я не нашёл среди них правителя, что сумел бы управлять миром твёрдо, но бескорыстно. Но только такой и нужен этому миру.
Маг хмыкнул:
— Тебе нелегко придётся. Люди объявят тебя богом, да и вообще будут всячески изгаляться. — Он разлил остатки водки по стопкам и уточнил: — А как ты решишь проблему с троном? Ведь трон принял Ханну, и её признали законной правительницей.
— Придётся жениться на ней, — Борн развёл руками в шутливом сожалении. — Стану законным мужем правительницы и буду строить этот проклятый мир так, как я это понимаю.
— Ты будешь ошибаться и обманываться, — поддразнил его Фабиус. — Очень много ошибаться и обманываться, демон!
— И пусть! — Борн упрямо сжал зубы, не выпуская жалоб на глупость людей и сущих, которую устал уже наблюдать. В конце концов, у него будет любящая жена. И сын, за которым можно будет наблюдать, чтобы изучить получше. И Диана… — Пусть я ошибусь! — Демон возвысил голос, и птицы, оживившиеся, как только студенты уселись обедать, опять смолкли. — Но это будут только мои ошибки!
— Подожди, а как же я? — вдруг усомнился в себе Фабиус. — Я никогда не преподавал детям.
— Так и я никогда не сидел на троне, — фыркнул Борн.
— А мои исследования? Я мечтал провести в Вирне канализацию…
— Я тебе дам в ученики Хела, — пообещал Борн. — Он самый способный из наших студентов и сможет тебе помогать. И у тебя останется время для науки.
— А ну-ка, подзови-ка его? — попросил Фабиус. — Демонёнку-то еда не нужна, он вполне может пропустить столовую.
Борн кивнул и мысленно окликнул Хела, сидевшего с друзьями в столовой. И снял невидимость с беседки.
Демонёнок выбежал в сад, заметил Фабиуса и заулыбался. Решил, наверное, что магистр привёз ему весточку от Акрохема.
— Знаешь, а ведь Сатана просил у меня отдать ему взамен Дамиена именно Хела, — сказал Фабиус, наблюдая как юный сущий бежит к ним, почти не касаясь травы.
Борн задумчиво промычал что-то неопределённое, но магистр не отставал:
— И чего он нашёл в мальчишке? Хотя… а ведь кроме тебя, он единственный на земле настоящий демон!
Хел был уже слишком близко, он мог догадаться, о чём идёт разговор, но Борн не сумел удержаться от вопроса.
— И что ты сказал Сатане, когда он попросил обменять Дамиена на Хела?
— Да я уже не помню дословно, — отмахнулся Фабиус. — Но это точно не для детских ушей.
Эпилог
Хел уже несколько дней подбирал слова для разговора с Дианой, ожидая, когда Борн предъявит студентам нового учителя магии. Он даже представить себе не мог, что им окажется магистр Фабиус Ренгский.
Они были почти дружны, насколько могут дружить многое повидавший человек и молоденький демон. Этот маг помнил добро и не забыл мальчишку, что помогал во время бунта в Ангистерне.
Хел был уверен, что Фабиус не запретит ему видеться с Дианой. Тем более что по средоточию огня они были близнецами, разве что человечья кровь Дианы «разбавляла» родство.
У демонов не существовало никаких предрассудков о невозможности близких связей между сестрой и братом. Да Хел и не думал пока ни о чём серьёзном. Он хотел быть рядом с девушкой. Здесь и сейчас. Ведь жизнь и смерть — а это одна и та же древняя сила — всё равно найдёт, как их разлучить.
Когда юный демон вернулся в столовую, студенты уже закончили обед.
Малко по домашней привычке сгрёб со стола крошки и отправил в рот. Хьюго поднялся, расслабляя ремень. Сладко потянулся:
— Ох, теперь бы поспать!
— Да ну тебя! — рассердилась Диана. — Всё бы тебе спать! Драться пошли!
Последнюю неделю она заставляла ражего учить её фехтованию на мечах. Тот в этом нелёгком деле оказался самым опытным из её друзей.
— З-зачем т-тебя звал д-демон? — спросил Хела Петря.
После случая с химерой парень начал заикаться, хотя внешне она его ни капельки не поранила. Теперь Петре был нужен лекарь-маг, а где его взять?
Хел знал, что Диана втайне мечтает сама научиться магии лекарей, чтобы избавить парня от заикания, а заодно и от лишней скромности.
Петря никак не мог угнаться за однокорытниками ни в учёбе, ни в юношеском нахальстве. А вот Малко, пользуясь покровительством ражего и Дианы, в последние дни вёл себя с остальными студентами почти на равных и мечтал купить настоящий меч.
Конюхам мечи не положены, но парень понимал, что обратно в подмастерья его не турнут. Особенно если будет справляться с учёбой. Учить на мага, а потом заставить чистить навоз — непозволительное расточительство.
— Борн сказал мне, что магию у нас будет преподавать
