что мы итак умудрились облажаться по полной программе.
Что ж, с этим я был вынужден согласиться, только для меня всё равно оставалось неясным, почему это так сильно злит девушку? Может быть, она лично знала Седого и Копыто? Тогда почему спряталась в «особняке» и не вышла им навстречу.
— Он сейчас Боливара разнесёт! — не унимался Мезенцев, вцепившись в подголовники сидений за спиной водителя. — Надо что-то делать!
— Я должна была его убить, вот что! — заорала в ответ брюнетка с такой силой, что её и без того низкий голос сорвался почти в мужской регистр. — Вовка-Бабах рано стрелять начал! Не мог позже начать?!
— Чего?! — обижено воскликнул Вишняков, продолжая выбрасывать дымящиеся куртки — Он же тебя почти уложил голыми руками!
— Да хрен ему! И вам всем хрен! Идиоты!
Девушка заорала так сильно, что в отблесках фар, отражаемых от дорожного полотна, были хорошо видны мелкие брызги и ниточки слюны, вылетающие изо рта. Я не знал почему, но это явно было для неё очень важно.
— Пусти за руль! — распорядился Мезенцев.
— Пошёл в задницу! — огрызнулась Нат, переключая передачу, словно желая передать ревущему двигателю весь свой гнев.
Через распахнутую дверь в салон врывался холодный ночной воздух, смешиваясь с дымом тлеющей одежды, запахом горячего машинного масла и вновь подпалённым сцеплением.
— Движок на пределе! Обороты сбрось! — продолжил Гарик. Пусти, дура, пока нас тут всех не прошило к чёртовой матери!
— Сам дурак!
Мезенцев был очень зол. Я нелепо хватался руками за края стола, пытаясь удержать в кресле постоянно сползающее тело. Автомат упёрся стволом в пол, а прикладом мне в подмышку, и это было даже к лучшему, потому что так оружие выполняло функцию костыля не позволяя завалиться на бок.
Окружающую тьму снова рассекла очередь трассеров и Нат ту же вильнула в строну. Видимо, выброшенные Вованом куртки, создали небольшой эффект дымовой завесы и стрелок вёл огонь уже больше для острастки, или со злости. К тому же я не знал, гонится ли он за нами на своём навороченном парящем бронивеке, или всё же полученная рана не позволяет ему управлять машиной и вести огонь одновременно.
Окружающую тьму снова рассекла очередь трассеров и Нат ту же вильнула в строну. Видимо, выброшенные Вованом куртки, создали небольшой эффект дымовой завесы и стрелок вёл огонь уже больше для острастки, или со злости. К тому же я не знал, гонится ли он за нами на своём навороченном парящем бронивеке, или всё же полученная рана не позволяет ему управлять машиной и вести огонь одновременно.
— Я не знаю чего ты орёшь, как угорелая, но я точно в него попал! — укоризненным тоном выпалил Вишняков. — Будем считать, что так ты выражаешь благодарность за спасение...
— Угорелые не орут, — зачем-то заметил я, но мою ремарку оставили без внимания.
— Надо же, да ты в него попал! — пребывая в бешенстве воскликнула девушка. — Ты чем бил? Пять сорок пять, или семь шестьдесят два?
— Чего?
— Калибр какой?
— Откуда я знаю.
— Броню видел? Если в харю не попал, хрен его убьёшь. Максимум синяков наставил...
От загадочно дружелюбного тона девушки, на момент нашего знакомства, больше не осталось и следа. Она была чертовски зла. Мне казалось, что гнев горит внутри неё ярким факелом и, не найдя выхода в убийстве неизвестного стрелка, пожирает её саму.
— А зачем с ножом надо было на него прыгать?! Подстрелила бы издалека! — попытался я хоть как-то заступиться за Вовку.
Мне тут же стало стыдно кричать на девушку, которая спасла мне жизнь, и я поспешно добавил:
— И да, спасибо что вернулась за нами!
— За вами?! Серьёзно?! — Нат выругалась. — Я должна сделать это ножом! Просто должна!
— Ну всё! — не выдержал Мезенцев. — Надоело! Выкладывай, что всё это значит, надоели недомолвки!
— А ты сам ничего не хочешь сказать?!
— Нет!
Я наконец-то смог взять под контроль отдельную группу мышц и удержаться в кресле. Замолчавший после гибели Копыто медальон настойчиво потянул вперёд.
— Гарик! — позвал я, прижимая побрякушку сквозь ткань кофты.
— Откуда у вас эти железки?!
— Какая, к чёрту разница? — выпалил Мезенцев. — Где взяли, там уже нет!
— Гарик, ребята! — проложил я.
— Ну вот видишь, — живо подхватила Нат, — ты ни хрена не говоришь, вот и я тебе ничего не скажу!!!
— Хватит придуриваться! — мне показалось что ещё, чуть-чуть и Игорь вцепиться девушке в куртку и силой перетащит её через спинки сидений. — Ты знаешь явно больше, чем говоришь! Рассказывай, что всё это значит?!
— Отвали! — Нат злобно выругалась.
— Так, давайте мы все успокоимся... — вклинился между ними Вишняков, пытаясь изобразить примирительный жест.
— Сейчас в безопасное место нырнём, и там успокоимся! — огрызнулась Нат. — Так успокоимся, что вы все к чёрту пойдёте!
— Что значит нырнём?! — не унимался Мезнецев.
— А то и значит!
— Бабах, Гарик, чтоб вас!!! — как можно громче крикнул я, чувствуя, как укрепляется уверенный контроль над телом. — Медальоны! Переход!
Парни повернули голову в мою сторону и видимо только сейчас прислушались к собственным ощущениям. Вовка положил руку поверх разгрузочного жилета, а Гарик просто устремил в несуществующую точку взгляд прищуренных глаз.
— Переход близко, — согласился он.
— Даже слишком, — кивнул Вишняков.
— Так, а как мы... — начал было Мезенцев и снова повернулся к брюнетке. — Пусти за руль!
— Да сидите спокойно! — бросила девушка. — Тоже мне, тайну из переходов устроили. Медведь на них нападал... Держитесь за что-нибудь, и Тохан-Палыча подстрахуйте...
В салоне воцарилась напряжённая тишина. Мы только и успели что обменяться недоумёнными взглядами. Нат ещё сильнее вдавила в пол педаль газа, вынуждая двигатель истерично завизжать на максимальном количество оборотов.
«А как же она перейдёт, без медальона-то?» — только и успел подумать я, когда Боливар стремительно влетел в полукруглую дугу мерцающего воздуха.
Так, с этим немым вопросом, написанным на лицах каждого из нас, мы словно с разбегу нырнули в тягучее, вязкое пространство, замедляющее время и мысли. Последними ощущениями этого осеннего мира стал запах подпалённого сцепления и горькое сожаление о том, что мы ничем не смогли помочь капитану Седому и сержанту Копыто...
