Часть первая
Пролог
Денис смотрел вслед удаляющимся фигурам. Впереди шел Данил, и изредка шикал на неумолкающего Виталю. Замыкала Наташа. В щелку, в заколоченном окне было видно, как от забора двинулся к дому человек. Серега зашел внутрь, и не взглянув на Дениса, буркнул: – Спи, консерва.
Денис лег под больничное одеяло и начал гадать, куда они пошли. Может в магазин? – слишком рано. Наверное, на рыбалку, но Наталья тогда не пошла бы, да и Денис слышал, как Слава говорил, что рыба куда-то ушла, и рыбалки нет, совсем. Мысли тяжело ворочались в голове из-за таблеток. Думать вообще тяжело давалось Денису, его дразнили в детстве тупым, а мама называла умственно-отсталым, когда он долго не мог сообразить, куда поставить кружку – на стол или в печь.
Денис еще раз посмотрел в щёлку, но там лишь падали снежинки и звонила в шпалы разбуженная деревня. Консерва? Почему они меня так называют? Денис знал, что такое консервы – это железные баночки с мясом, а иногда и со сгущенкой. Данил и Виталя вчера пару коробок откуда-то притащили. Наверное, потому что я такой же крепкий, как консервы, подумал Денис. Но ему почему-то стало холодно и тоскливо. Захотелось позвонить маме, но он никак не мог разобраться в сотовом телефоне, который все называли деревяшкой, а Денис опять не мог понять почему – телефон же был черный и пла пла пластмаксовый, а не деревянный. А когда он подошел к Данилу, и попросил его набрать маму, Данил вышвырнул телефон за забор и долго орал на Дениса. Денис ничего не понял. Позже он нашел телефон и больше никому его не показывал. Иногда он мечтал, что мама сама позвонит, но мама почему-то всё не звонила.
– Телефоны не работают. Совсем. – На следующий день так ему сказал Данил. А Денис никак не мог понять почему? Экранчик и кнопки же светятся. Правда батарейка садится, и света нет, чтобы зарядить телефон. Телефон пискнул и больше не включался. Это окончательно расстроило Дениса. Он закрыл глаза и начал вспоминать, как неделю назад всё было хорошо. Они все лежали в больнице. Данил не был таким злым и никто не называл его консервой.
Данил
Было темно и холодно. Долбанная больница. Что ж так холодно-то? Бух, бух, бух. Долбанная медсестра могла бы бухать и по тише, когда разносит таблетки – 6.30 спят ещё всё, блять. А она топает.
Сейчас обоссусь, а вылезу из-под одеяла, замерзну в корень. Хотя бы одежду погреть надо. Запихаю её к себе под одеялко.
– Завтрааак!!! – 7 утра, я уже 4 долбанных месяца здесь – и каждое утро так и пох на праздники и выходные.
Пора вставать, а то точно обссусь. Где очки? Всё. Нашел. Славы нет – опять на рыбалку, поди, умотал. Я всё жду, когда нас в поисковую экспедицию отправят за этим рыболовом охотником. Дениска – даун опять ходит, стулья сшибает.
Бубубу. – эт он так доброго утра желает. Вообще ни фига не понимаю, чего он там бубнит. Вот и коридор. Вот и туалет. Вот и унитаз. Вот и поссал. Бегом обратно.
– Почему на завтрак не пошел? – медсестра Ольга.
Да нах пошла со своим завтраком.
– А что на Завтрак?
– Каша манная.
– Кто ж кашей похмеляется? – не удержался я. От вчерашнего пива всё ещё тошнит. Долбанные таблетки. От них мутит, тупеешь, в голове каша, (опять, блять, каша) слепнешь и глохнешь.
–Бубубу, каша бубубу, завтрак.
–Да пошел ты со своим бубубу.
Спаать. Холодно. Таблетки выпить забыл. Сейчас выпью и спать.
Больные на выход!!! – долбанная санитарка, – Сама на выход! Мы спим! Утренняя уборка и обработка кварцем. Ладно – 10.00 утра – пора вставать.
Умываюсь, зубы стучат от холода, их ещё и чистить в ледяной воде. Не торопясь наливаю кофе, под свирепым взглядом санитарки. Оставлю кофе в раздаточной, сам оденусь и на улицу курить.
О, а вот и сонная Юлька курит на крыльце. Обнимашки, потом привычное чмок-чмок целомудренно в щечку, можно и в губы, но мне тогда точно тут год торчать – у её туберкулеза устойчивость к антибиотикам, а у меня жена и дети. Нах, нах, нах. А ещё Юлька высокая, симпатичная, теплая и женщина. А у меня секса уже полгода с женой не было. Жена беременная была, когда я сюда попал и застрял. Торчу тут уже 4 месяца. Блядство!
Ладно. Мне пора пить кофе, Юльке краситься. Они с Танькой сегодня домой в Новую Игирму едут – у врачихи отпросились.
В раздатке Виталя показывает Дениске карточные фокусы. Дениска радуется, как ребенок, хотя он по мозгам ребенок и есть. Серега и Натаха улыбаются – в больнице развлечений – только уколы и бухло по вечерам, когда есть бабки и смена нормальная, т.е. когда медсёстрам пох. Им тут всем в принципе пох – только одна медальку зарабатывает. Стучит, как дышит. А фокусам Виталя на зоне научился, он там многому научился – и замки вскрывать и в карты играть. Ни разу его не смог выиграть – ни в дурака, ни в 101..пох. Уже 11.00 Пора пить таблетки, ругаться в соц. сетях и ждать обед.
И как они умудряются так испоганить рыбу и гречку? Какая гадость. А вот и радостная Юлька прискакала. Вдвойне радостная – они сегодня уезжают из больницы и вечером обе будут загашенные – Таня водкой, Юлька травой, или спидами или ещё чем. Даже втройне – ей рыбу с гречкой жрать не надо. Пока – пока, Юля с Таней, – бормочу я про себя и печально выпускаю дым вслед, уезжающей машине.. надо бросать курить. Туберкулезное отделение – лучшая антиреклама курению. В туберкулезном отделении не курящие не лежат. Только дауны, зеки, наркоманы, алкоголики. Синие от тату, во рту не хватает зубов, худые от туберкулеза. И, случайно попавшие цивилы, как я с Натахой. Одно сходство – все худые и, где-то через неделю таки же тупые, глуховатые и слеповатые от химиотерапии и колес.
Танька с Юлькой уехали. Обед прошел. От обедешних таблеток немного подпирает, но и туман в голове усиливается.
–**ил, **стро* те*** *******? – попросила Наташа.
–Чего?
– Дааниил, натсроой тлвизор, пжалуйста? – Наташу тоже подпирают колеса, и она говорит, то быстро, то медленно, а иногда и путая буквы. Опять сбила телек. В больнице, как на зоне.
