обо всем. И вернулись домой поздно. Правда, маменька ничего не сказала, только вздохнула – то ли печально, то ли мечтательно. Вот. А потом, утром уже, Эдди проводил их на занятия и отговорился занятостью.
Мол, дела.
У всех дела. Только они с Тори снова сами по себе.
– И молчат. – Эва тоже забралась на подоконник и сестру локтем пихнула. – Подвинься.
Как ни странно, та подвинулась.
– И ты тоже молчишь.
– Просто… – Лепестки сорвались с пальцев. – Я опять вижу тот сон. С самого начала. Теперь – как мы собираемся. У тебя с прической еще не ладится, и ты злишься.
– Можно подумать, ты никогда не злишься.
– Злюсь. – В последнее время Тори и вправду стала будто тише. Спокойней. – Ты… извини, пожалуйста.
– За что?
– За все.
– Тебе плохо?
– Очень… я ведь вижу. Хочу все увидеть, полностью, но получается только отрывками. Как танцую с Сент-Ортоном, с младшим. И ты. Потом Милисента. А затем раз! – и мы в пещере. В той, в которой я убиваю всех вас.
Эва обняла сестру.
– Я… не хочу! – всхлипнула та.
– Значит, не убьешь.
– Ты… ты не понимаешь… у него такая сила. Такая… власть. Он приказывает, и я не могу… не могу ослушаться!
– Можешь, – уверенно говорит Эва. – Конечно можешь. Помнишь, что дракон сказал?
– Слова…
– И пусть!
– Но я пыталась…
– Это сон. Это… – В голову пришла довольно неожиданная мысль. – Послушай, а может, потому ты и видишь его, что тебя заставляют?
– То есть?
– Тебе внушают, что ты всех убьешь, чтобы потом, когда… когда что-то такое случится, ты не усомнилась. Чтобы сделала, что сказано. Чтобы…
Тори закусила губу.
– Он… такой яркий. Настоящий.
– Алистер Сент-Ортон, да?
– Да, – не стала спорить Тори. – Он… я слышу его голос.
– Во сне?
– К счастью, да.
– Хорошо. Сны – они же не всегда сны. Слушай, а если я… – Эта мысль тоже была неожиданной и напрочь безумной. Эва прикусила губу. И мысленно повторила, что она – человек глубоко разумный, что не станет рисковать попусту. Что существуют отец, Бертрам и прочие. И они, несомненно, решат проблему. – Что, если я попробую его поймать?
Благоразумия не хватило.
– Как?
– Смотри. – Эва поерзала. – На ту сторону нас не пускают, так?
– Так.
– Но сны ты все равно видишь?
– И что?
– И то. Значит, у него, у того, кто эти сны отправляет, получается, ну… обойти запрет. Или как-то вовсе его не заметить. Он затягивает в сон тебя. А ты сможешь вытянуть меня.
Тори поглядела с удивлением.
И…
– А потом?
– Потом посмотрим. – Эва пожала плечами. – Там я все равно буду не частью сна. Может, и у тебя получится. Или просто посмотрим. Найдем его и…
И что-нибудь придумаем.
– Даже для меня это все звучит странно, но я, пожалуй, соглашусь. – Тори спрыгнула с подоконника. – Если бы ты знала, как это тяжело! Раз за разом, раз за разом. Я уже почти решилась целителю какому-нибудь рассказать, пусть бы выписал капель для сна.
– Нельзя.
– Почему?
– Сейчас ты просыпаешься. А с каплями не сможешь. И как знать, что тогда?
– Действительно, это… – Тори прижала руку к голове. – Просто я думать ни о чем другом не могу, глаза закрываю и… Устала от этого невероятно. Даже когда я заблудилась, и то было легче.
– Мы справимся. – Эва надеялась, что голос ее звучит в достаточной степени уверенно.
В конце концов, что им еще остается?
– Или умрем. – Виктория достала дудочку.
– Ты не пробовала… играть?
– Страшно. А если и вправду… Вдруг я заиграю, и все умрут? Или еще что-нибудь случится. Та тварь ведь проснулась! Из-за меня! Когда я играла на той стороне!
Эва фыркнула и сказала, надеясь, что это звучит убедительно:
– Отец уверен: ты тут ни при чем. Просто на соседнем полигоне случились выбросы энергии, и это спровоцировало движение некротической. Помнишь, там еще рвануло, когда Милисента…
– А еще я играла на дудочке для потерянных душ.
Виктория погладила эту самую дудочку.
– Вдруг… опять?
– Раньше ты как-то не сомневалась. – Было странно и непривычно видеть сестру такой. Потерянной. И растерянной. – Идем.
Эва решительно спрыгнула с подоконника.
– Куда?
– Гулять. В конце концов, это ненормально – прятаться от всех!
– Но… отца рядом нет.
Как и Берта, который утром проводил их на лекции, а потом обратно. Чарльз с Милисентой тоже отбыли.
– Ничего, мы как-нибудь сами.
– Нам запрещено.
– Тори! – Эве захотелось тряхнуть сестрицу. Выходит, вот что сама Тори чувствовала раньше, когда предлагала что-то Эве, а Эве было страшно. – Мы… мы заглянем к Эдди. И если его нет, то просто никуда больше не пойдем. Пожалуйста.
Кивок.
И снова взгляд рассеянный, будто мыслями сестра где-то далеко. Эва тихонько вздохнула и расправила юбки. Бросила взгляд в зеркало, убеждаясь, что они все одно мятые и что сама Эва взъерошенная и лохматая. Что узел волос, утром сделанный, почти развалился и прядки выбились.
И…
Плевать.
– Идем. – Эва решительно надела шляпку. И столь же решительно проследовала к выходу. Правда, там, снаружи, решимости слегка поубавилось, потому что… потому что воспитанная барышня не станет навязываться. А она, выходит, очень даже навязывается.
Но…
Тори рядом.
И отступать стыдно. Ведь получается, что Эва сама все и затеяла… да и поговорить нужно. Откровенно. Выяснить хотя бы для себя. И для него.
И…
Дверь открыл мальчишка-сиу.
– Доброго дня, – поздоровалась Эва. – Скажи, а Эдди здесь?
Сиу покачал головой.
Вот и опять получается – обещали не бросать, а бросили.
– Ясно. Тогда… тогда извини, наверное.
– Хочешь? – Сиу протянул красное яблоко.
– Спасибо, но…
– Ешь. – Он силой вложил фрукт в руку Эвы. – Куда ходить?
– Думали, что погуляем, но… как-то одним нельзя, а брат уехал. Отец уехал. И…
– Болеют, – сказал сиу серьезно.
– Кто?
– Там. – Он махнул рукой. – Отрава. Гадость.
Раз уж сиу говорит, что отрава гадостная, то так оно и есть.
– Я смотреть. Я говорить. Но я знать мало. Что видеть, то говорить. Делать зелье. Один. Два. – Он растопырил пальцы. – Их маг тоже смотреть. И говорить другой зелье. Вот. Но нужно, чтобы темный маг быть. Брать Сила. Мертвый. Мертвый Сила – мертвый маг.
Надо же, Эва почти поняла.
И стало еще обиднее. Получается, что ей могли бы рассказать, но не стали? Это нечестно!
– Хочешь, я пойти? – поинтересовался сиу, вгрызаясь в другое яблоко. – Я защитить тебя! И твой кровь.
Стоило бы отказаться, конечно, ведь он по сути еще ребенок. Пусть и рослый довольно, но все-таки.
– Спасибо, – поблагодарила Эва, почти решившись отказать. Но почему-то добавила: – Буду рада.
– Я сейчас. – Сиу закрыл дверь.
Он наверняка
