и Эйра понимала: это не души. Это говорит нечто большее среди них.
Говорит сам Схаал.
Она зажмурилась и прижала ладони к лицу. Так стало только хуже. Рёв усиливался, грозя вновь зазвенеть у неё в черепе. И она поняла, что надо действовать.
Она вытащила амулет из железных ключей на бузинной палочке. Ключи были её спасением уже столько лет! Железо — металл, что расчёркивал призрачные связи. Раньше она носила при себе просто так. Но потом добавила бузинную веточку, полагаясь лишь на слух о том, что бузина служит защитой от тёмных намерений. Поскольку на неё удалось нанизать сразу несколько ключей, амулет стал ещё сильнее.
Но когда он дрожал, как сейчас, и накалялся в её руках, она начинала опасаться, что когда-нибудь он не выдержит.
— Прочь! — выкрикнула она, взмахнув связкой ключей. И самые громкие голоса оборвались сию же секунду. Но кровь стучала в висках, и жрица не собиралась отступаться.
Было у неё основное правило, главный нерушимый принцип всякого схаалита.
Увидел — помоги.
Если она уже узнала о душе, извлекла её из общего потока, она должна была разрешить её судьбу — точно так же, как и всякий схаалит, что увидел кости на обочине, должен был предать их земле.
Эйра сжала зубы и села к сумке, стараясь не слушать гул в ушах.
— Нужно чего-нибудь? — прозвучал голос маргота, рассеиваясь, будто свет в мороси дождя.
— Н-нет, — неловко ответила Эйра. — Просто я должна сделать то, после чего буду немного… невменяемая.
Его тёмные глаза блеснули неприятием; Эйра понимала, что у него были планы на её тело этим вечером. Но она не хотела его обнадёживать. От поганого зелья слишком тошнило, чтобы давать нанимателю ложные надежды.
— Что ж, надеюсь, это зрелище будет того стоить, — оборонил Морай. И Эйра тотчас же присела к своей сумке. Откупорила флягу, отпила вонючего настоя из кадавриков и, пока разум ещё не затуманился радужными разводами, поискала в руке нужное перо.
Враново — так она решила.
«Освобождение от мирского, наверное, ей подойдёт. А ещё она любит воронов».
Знакомое марево смазало всё, что было вокруг: столбики изголовья, покрытую помётом поверхность стола, светящий холодом квадрат окна… Эйра пошатнулась, но устояла. Души замельтешили перед глазами болезными рваными облаками.
Она сделала решительный вздох и сосредоточилась на голосе маргасы, на её словах, на всём, что с нею было связано; она буквально вытащила её бледный образ из толпы.
— Именем Схаала, — молвила Эйра, подрагивая от тычков незримых рук. — Я приказываю тебя, маргаса, отправляться в чертоги вечного покоя.
«Я тебе не по зубам, грязная шлюха!» — взвизгнула знатная дама, и под дых вонзился холод чужой хватки. Мертвецы цеплялись за Эйру, кусали, лизали её уши и пальцы; хватались за волосы и лезли в глаза, как мошки.
— Это наш мир, — твёрдо сказала Эйра. — Не ваш. Вы мертвы. И ты тоже.
Ей было омерзительно от поползновений чужих культей, от смрада заброшенной каморки, от шатающегося перед глазами пространства. Но она знала, что может с этим справиться.
— Схаал направляет мою руку! — продолжала она громче. — И рукой моей освобождает тебя, маргаса, от твоей привязанности к миру живых!
Она взмахнула пером, рассекая дух сгорбленной дамы — но та лишь озверела и кинулась ей прямо в лицо. Эйра ощутила, как призрачные пальцы сомкнулись на шее, и как зубы щёлкнули, пытаясь откусить ей нос.
«Не то перо!»
Она пошатнулась и чуть не упала. Разум лихорадочно искал, какое перо подошло бы вместо вранового. Она влезла в сумку; но новый вал мертвецов насел на неё и сбил её с ног. Эйра упала.
Но горячие руки маргота вновь подхватили её.
— Перо… — забормотала она, как в бреду, барахтаясь в его хватке.
А затем подняла глаза — и в ужасе отпрянула.
Морай горел с ног до головы звёздным огнём — белым и чёрным одновременно. Он пылал ярко, как факел, и все руки и оскаленные рты мертвецов, что тянулись к нему, обжигались об это пламя — и ускользали, поверженные.
Он был неприступен этим сотням и тысячам, хотя они алкали пожрать его. И это было величественное и потрясающее зрелище…
…до тех пор, пока Эйра не поняла. Эти души роятся и рвутся к нему руками существа куда большего. Уходя далеко ввысь звёздных бездн, тёмный титан смерти Схаал, увенчанный рогами, хотел забрать его.
И не мог.
Не мог — потому что Морай стал больше драконом, чем человеком, и оттого перестал быть ему подвластен.
Сердце Эйры пропустило удар. Перед глазами помутнело. Укусы на руках стали реальнее.
И тут охваченный огнём маргот склонился к ней ближе, закрывая собой Бога Горя. И встряхнул её:
— Эйра, в строй! — рявкнул он.
Глаза его блеснули и оказались драконьими, красно-рыжими, как у Скары.
Его жар взбодрил Эйру. Он отсёк её от мертвенного холода множества неупокоенных. Она кивнула. Отыскала равновесие и отмахнулась от тянущихся к ней жадных духов:
— Прочь! Я жива — вы мертвы! Ох… маргот, пожалуйста… крыло ласточки, пожалуйста! В сумке…
Через мгновение Морай чертыхнулся, нечаянно схватив сушёную личинку-ильмию. Он брезгливо выкинул её. И сразу после этого небольшое сухое крыло оказалось в эйриной ладони. Она стиснула его и повторила:
— И рукой моей освобождает тебя, маргаса, от… твоей гордости, что не даёт тебе покинуть живых!
Лицо с провалами рта и глаз покорёжилось, дёрнулось, исказилось; призрак отпрянул. А Эйра потянулась вверх. Подталкивая её под плечи, Морай помог ей подняться. И она произнесла заключительную фразу изгнания:
— Схаал забирает тебя — такова его воля, воплощённая мной!
И тут же крик, полный мучительной боли, зазвенел в ушах. Душу разорвало на тысячи обрывков, что растворились в пространстве, ушли в землю; а сама Эйра на негнущихся ногах сделала три шага назад.
— Живое к живому, — прошептала она, и призраки стали рассеиваться. — Мёртвое к мёртвому…
Крик маргасы ещё звенел в ушах, но Эйра поняла, что она вышла из царства теней. Очертания комнаты стали чётче, и ощущения рук Морая на плечах — теплее.
— Всё? — прозвучал над ухом его напряжённый голос.
— Да, — выдохнула Эйра, подрагивая.
Маргот перехватил её руки и поднёс ей к лицу её собственные запястья, на которых отпечатались раны, нанесённые зубами призраков.
— Они возникли сами собой, — произнёс он. — Это…
— Это были… — хотела было ответить Эйра, но осеклась.
Она вспомнила тёмный столп, коим над миром нависал Схаал. И поняла, что её опасения подтвердились.
Её плечи задрожали, и она заплакала. Морай сразу же обнял её и позволил ей прижаться к его груди, чтобы она
