– Наташа, Наташа! – Рита пыталась приподнятьподругу, гладила по щеке, но без толку, седая ощипанная голова безвольно моталась.
В это время снизу левитировал Юркан. Ушанка на нём быларасполосована ударом клинка: если бы Наташа не посадила её набекрень, быть быему без уха, а то и без глаза. Юркан мельком глянул на происходившее, оскалилсяи, занося обрезок трубы, ринулся по лестнице следом за Чейзом…
Женя Корнецкая прижала ладони к вискам…
«Дедушка!..»
«Наверх, думме мэдхен! Скорее наверх! Время подходит!»
Туманный меч в руках Кратаранги пел песню смерти, емувторили два маленьких стропореза.
Лабораторный зал – место Большого Взрыва[57]местных масштабов – занимал почти целый этаж, и для обычного взгляда здесь былотихо и пусто. Ну разве что как-то странно кружилась посередине старая копоть,поднятая сквозняком. Даже ставшего обычным радужного сияния здесь не былозаметно. Для Жени Корнецкой всё выглядело совершенно иначе. Отступившая дымкасобралась здесь в большой плотный кокон, всё отчётливей принимавший формугриба, и шляпка уже готова была отделиться. Между двумя половинами сновалирасплывчатые формы, что-то уже разделилось надвое и обрело самость, что-то ещёне успело этого сделать…
Да. А ведь если бы не теория Звягинцева, никто бы так и непонял, что здесь происходило. Отметили бы странную флуктуацию поля – и стали быс интересом ждать, какой фокус оно выкинет ещё…
«Пора, девочка. Бей!»
И Женя ударила. В этот миг для неё не было ни жизни, нисмерти, ни победы, ни поражения. Только гармония пронизанной светом Вселенной,чей изъян она должна была устранить. Незримая нить между нею и дедомраскалилась добела, превратившись в сверкающее оружие. Она ощутила, как егоподхватило множество рук, протянувшихся неведомо откуда… История, хорошо ли,худо ли сотворённая миллиардами жизней, нипочём не желала становитьсяпитательным кормом для одноклеточных. Она заносила свой скальпель, и Женя былаего остриём. Сверкающее оружие полоснуло по самой тонкой части «гриба», рассекаяи вспарывая раковую опухоль бытия.
Многотонная громада «Гипертеха» содрогнулась от первогоэтажа до последнего. Простейший организм, застигнутый на уязвимой стадиипервичного деления, распался на две половинки, не успевшие сделатьсяжизнеспособными. Они забились, агонизируя, плюясь клочьями скрученногопространства. Верх, низ, лево-право – всё заваливалось под немыслимыми углами,плывя в вихрях искажённого времени…
Женя Корнецкая, правда, этого уже не видела. Для неёсработал эффект спицы, воткнутой в электрическую розетку. Удар скальпеля вызвалсокрушительную отдачу. Женю пронизало огненным током, швырнуло, отбросило…выкинуло за пределы этой реальности…
«Леонтиск? Это я, я иду к тебе, Леонтиск…»
«Погоди, дитя моё. Ещё не время… не время…»
Когда внизу драться сделалось не с кем, Скудин помчалсянаверх. Полуторасаженными прыжками, как когда-то во сне. Нескончаемымилестницами и коридорами… При этом на глаза ему попались ещё двое ополоумевшихкотообразных, и это было их большое жизненное несчастье, потому что любуюзадержку, даже секундную, Кудеяр сейчас склонен был воспринимать как личноеоскорбление и действовал соответственно.
Он чуть притормозил только на пятом этаже, где Кратаранга сФросенькой извлекали из-под кучи вражеских трупов окровавленного Гринберга, аНатаха, сидя у стены, ощупывала голову и без конца повторяла:
– Юрка, ты, что ли? Обросший какой… Ритка, а ты здесьоткуда?
Поняв, что ситуация пребывала под контролем, Кудеяр сноваустремился вперёд.
…Дальше вверх, вверх, бешеными скачками через четыреступеньки…
Вылетев в лабораторный зал на седьмом этаже, он увиделКорнецкую, лежавшую, точно сломанная кукла, возле дальней стены. Виринея стояланад ней, воздев руки в неописуемо грозном повелительном жесте, и на пределеголоса тянула одну рычащую горловую ноту. А перед ней…
Перед ней гуляли вихри, вертелась жирная копоть, облетавшаяпотревоженными хлопьями с потолка и со стен. Сквозь решето, в которое давнийогонь превратил верхние этажи, заглядывали Ригель и Бетельгейзе.[58]В середине зала, где помещалось самое ядро, самый корень ампутированнойопухоли, медленно возникал, проявлялся из недр высших измерений прозрачныйпузырь. Внутри пузыря плескалось оранжевое пламя, там что-то рушилось, металисьтени людей…
– Маша, – выдохнул Кудеяр. Удивительно или нет, нополчаса жестокого рукопашного боя и взлёт на седьмой этаж не отозвались ему нималейшей усталостью, породив лишь неистовую готовность разогнанных мышц.
И он сделал то, что всегда делал во сне: без раздумий, сразбегу пошёл на таран стеклянной стены. Он точно знал, что она неминуемоотбросит его, обрывая дыхание, но знал и то, что повторит попытку снова… иснова…
Он врезался в преграду с силой, достаточной, чтобы вынестииз креплений железную дверь…
Барьер четвёртого измерения встретил его, как удар сжатоговоздуха. И это было всё, что он оказался способен противопоставить. Какие Силысейчас осеняли Своим крылом Кудеяра, доподлинно знала, наверное, одна толькоВиринея. Стеклянная стена треснула, лопнула и пропустила его, и он вылетелпрямо в пожар – тот самый, многомесячной давности, по-прежнему бушевавшийздесь, под осенним утренним небом. Языки пламени, вполне материальные и оченьжгучие, жадно обвились вокруг ног…
– Ваня?.. Ваня!
Прямо перед ним был рухнувший лабораторный шкаф. Маринастояла на нём на четвереньках и наотмашь хлестала рабочим халатом, отмахиваясьот огня. Рядом с ней ещё двое сотрудников тщетно пытались привести в действиеогнетушитель. Кудеяр всей шкурой ощущал неустойчивость пузыря, лишившегосяподпитки: тот был готов в любой миг схлопнуться и уйти в небытие со всем своимсодержимым. Сшибая огненные языки, Иван сделал последний прыжок, сгрёб на рукиМашу и заорал на сотрудников:
– За мной!!!
Помните, читатель? «Если человеку, спокойно моющему окно навосьмом этаже, в подобном вокальном режиме рявкнуть „Прыгай!“ – он прыгнет…»Метод не подвёл. Маринины лаборанты бросили бесполезный огнетушитель иломанулись за ним. Ломанулись в прямом смысле этого слова, следом за Кудеяромсквозь стеклянный барьер, кажется, здорово ослабленный его штурмом…
…И все вместе выкатились в сквозную зимнюю ночь, в дырявыепромороженные развалины «Гипертеха». Позади них раздался громкий хлопок: этоприказал долго жить кокон четвёртого измерения. Пространство и время очищалисебя, входя в обычные рамки… Подскочили Буров с Капустиным и принялись гаситьгоревший комбинезон Кудеяра.
