Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
Отпивая маленькими глоточками вкусный кофе, Юлия наблюдала за буйством стихии. Как она устала за все это время!
Комната, в которой она находилась, представляла собой подлинный кабинет ученого. Юлия заметила в углу портрет Елены Карловны, копию того, что висел в музее. Надо же, как чтит память бабки Виктория Карловна. Но Елена Карловна в самом деле была большой умницей. Жаль, что ее постигла такая страшная участь.
Ведь сложись все иначе – и она могла бы быть счастлива в браке с Арсением Поликарповичем. А так – и он, и она стали жертвами хитроумного и не знающего пощады убийцы, старого князя Святогорского.
Юлия подошла к одному из шкафов. Книги, сплошные книги. Она открыла стеклянную дверцу, принялась рассматривать старинные издания. Труды по геометрии, философские трактаты, словари. Собрания сочинений Тацита, Светония и Плиния Старшего. Наверное, достались Виктории Карловне от ее ученой бабки – судя по тому, что все они были изданы в конце девятнадцатого – начале двадцатого века.
Ветер за окном выл, как взбесившаяся волчица. Юля поежилась, ей было холодно и хотелось спать. Виктория Карловна не будет возражать, если она вздремнет в кресле? Но нет, нельзя быть такой соней!
В руках у Крестининой оказался небольшой сборник – темно-синий сафьяновый переплет, пергаментные страницы. Надо же, стихи! Все шкафы были заполнены научной литературой по точным и естественнонаучным дисциплинам, но нигде не было видно художественной литературы, тем более стихов.
Юлия раскрыла сборничек. «В саду Эдема…» Какое затейливое название! Судя по оформлению в стиле модерн, это последние десятилетия девятнадцатого века.
«Ты эдельвейс, символ невинный…», «Ты орхидея, дикая, жестокая, красивая…», «Ты роза, королева сада…»
Что это? Юлию как током пронзило. Стихотворения, набранные старинным, псевдоготическим шрифтом, слово в слово повторяли послания Садовника.
«В саду Эдема…»! Юлия лихорадочно стала пролистывать страницы. Названия стихотворных циклов: «Лилия», «Эдельвейс», «Орхидея», «Гиацинт», «Роза»! Книжечка жгла Юлии руки. Она открыла титульный лист. Получается, что Садовник писал стихи? Кто же автор?
Она знала ответ еще до того, как разобрала витиеватые буквы. Елена Карловна Олянич! Год издания – 1889. Девичьи творения Елены Карловны… Но что же получается…
Плети дождя захлестали по витражному стеклу, затем послышался мерный грохот – белоснежные жемчужины града обрушились на монастырь. Юлия, чувствуя, что слабость разлилась по ее телу, опустилась в кресло. Она вслушивалась в утробно-низкое гудение ветра. За окном царила непроглядная тьма. Вот он, ураган…
Юлия знала теперь, кто является безжалостным Садовником, который душил женщин тогда, в 1916 году. Она знала, кто копировал его преступления сейчас. Но это знание пугало ее.
Она захотела подняться с кресла, но не смогла. За дверью раздались тихие шаги. Юлия поняла – это шаги смерти. Ее смерти. Садовник здесь. Он пришел за розой. За последним цветком.
И этим цветком была она!
Кованая дверь, пронзительно заплакав, как душа грешника в аду, раскрылась. На пороге стояла фигура в черном плаще до пят с капюшоном, закрывавшим лицо, в садовых перчатках на руках.
– Юлия, ты же получила мое послание: «Завтра ты умрешь». Завтра наступило. Ты умрешь! Сейчас! Вошедший снял капюшон, скрывавший его лицо, и Юлия увидела Викторию Карловну. Но вместо обычной милой улыбки на ее лице застыла сумасшедшая гримаса торжества и свирепой хитрости.
– Деточка, я смотрю, ты нашла книжечку? – сладким голосом произнесла Виктория Карловна. – В самый раз! Это – первая и, увы, последняя литературная попытка моей бабки, Елены Карловны. Она в ранней юности увлекалась стихами, издала на свои деньги этот сборник, «В саду Эдема»… Критики и читатели оставили его без внимания. Бедная бабка, это был такой удар для нее! И она решила сделать так, чтобы о ее стихах узнали все!
Юлия видела, как Виктория Карловна приблизилась к ней. В глазах Олянич горело безумие и ненависть.
– Виктория Карловна, – слабым, срывающимся голосом произнесла Юля. – Что было в кофе?
Виктория Карловна усмехнулась:
– Деточка, там был гидрохлорид фенобарбитала в убойной дозе. Еще пара минут – и вы уснете. И более никогда не проснетесь. Жаль, что у меня вышла неудача со Стасиком. Но согласитесь, идея предложить этому придурку писать послания была великолепна! Он так старательно выписывал буковки, и не подозревая, для чего мне эти письма! Он в коме, и даже если когда-либо придет в себя, он мне уже не страшен…
Юлия ужаснулась. Ей нужно как можно быстрее бежать прочь, но она не могла. И куда делась прежняя Виктория Карловна – интеллигентная, добрая, заботливая старая дева, краеведка-энтузиастка? Над ней возвышалась безжалостная, абсолютно свихнувшаяся особа, которая находила удовольствие в убийствах.
– Но зачем, Виктория Карловна, зачем? – спросила Юлия.
Она должна говорить с ней, хотя бы для того, чтобы самой не соскользнуть в сон, который утаскивал ее в мягкую трясину. Она не имеет права спать, потому что тогда… Юлия взглянула на грубые садовые перчатки на руках Виктории Карловны.
– Моя милая Юлечка, потому что так надо, – сказала Виктория Карловна. – Много лет назад я нашла признание моей бабки, Елены Карловны, в сейфе моего отца, Карла Степановича. Там бабка признавалась в том, что именно она является убийцей, тем самым Садовником. Именно она, а не кто-то другой! Это так захватило мое воображение! И я поняла – я должна, как и Елена Карловна, сделать что-то великое и ужасное! Когда же я нашла в бабкиных вещах прекрасно сохранившиеся шарфы, то только укрепилась в своей уверенности.
Она давно и серьезно больна, думала Юлия, и как же я не замечала этого? Но сумасшедшие очень хитры.
– Значит, отец Василий не убийца? – спросила Юлия.
Виктория Карловна расхохоталась:
– Конечно же, нет, деточка! Он – козел отпущения. Этот священник-сатанист подвернулся мне под руку. Сначала я хотела свалить всю вину на Валеру. Отомстить ему за то, что он бросил меня. Но потом решила, что отец Василий – идеальная кандидатура. А до Почепцова я еще доберусь. Он, это ничтожество, жалкий извращенец, переезжает в Москву, будет работать в МГУ. А я? Я в сто раз умнее и талантливее его, а прозябаю здесь, в этом заплесневелом городишке!
– Я думала, вы любите Староникольск, – прошептала Юлия.
– Я? – помрачнела директриса. – Деточка, я его ненавижу! Я ненавижу его, вы слышите! НЕНАВИЖУ!!! А Почепцова я убью потом, все подумают, что он стал жертвой одного из этих парней-проституток, которых он наверняка будет толпами водить к себе в московскую квартиру.
Стук градин усилился. Юлия, вцепившись в подлокотники кресла, чувствовала, что еще немного – и она заснет.
– Это вы всех убили? – спросила она.
Виктория Карловна кивнула:
– Конечно, а кто же еще? Я убила этих четверых дурочек, Брониславу. Помимо этого, моя дорогая, я избавилась и от собственного отца. Он же знал, что истинный преступник – моя бабка, но молчал! К тому же он так долго занимал пост директора музея… В юности было еще несколько жертв. Все эти бездари, как я их ненавижу!
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
