Элисса подняла лицо и посмотрела ему в глаза. По щекам покатились слезы:
— Адриан…
Он закрыл глаза. Волнение переполняло его и рвалось наружу.
— Элисса… милая… — Наклонившись, он поцеловал ее, выплескивая чувства, так долго копившиеся в душе. С той самой минуты, когда они расстались в Вене, Адриан мечтал обнять Элиссу, привлечь ее к себе, и наконец его желание осуществилось. Несколько невыразимо нежных мгновений он стоял неподвижно, чувствуя тепло ее тела, прижимавшегося к нему, глядя на лунный свет, упавший на ее золотистые волосы.
Он поцеловал ее в макушку, желая одного — оказаться где-нибудь в другом месте, в уюте и тепле, где они могли бы предаться любви, о которой он мечтал каждую ночь после разлуки. Но вместо этого они оказались в заточении, и будущее рисовалось им таким же мрачным, как судьба, что ожидала бы Адриана, потеряй он Элиссу.
Миновало еще несколько секунд. Элисса шевельнулась в руках Адриана и подняла голову, чтобы заглянуть ему в лицо.
— Я страшилась твоего приезда. И так же сильно боялась, что ты не появишься.
— Я угодил прямиком в лапы Кламмера. Я был слишком встревожен и совершенно потерял голову.
Элисса уткнулась лбом в его грудь.
— Нас казнят, — негромко произнесла она.
Адриан оглядел каменную темницу, пытаясь оценить крепость стен. Из горла у него вырвалось проклятие.
— Все это время Кламмер водил нас за нос. Господи, каким же я оказался дураком!
Элисса потянулась к нему и сжала ладонями его лицо.
— Мы оба оказались в дураках. Нам следовало предвидеть возможность того, что Бекер действует не один. Если бы он не вел себя так необычно, если бы не его стремление к одиночеству…
— Бекер не передавал врагу секреты — теперь-то я знаю это наверняка. Ему нужен был человек, похожий на него самого, попросту говоря — родственная душа.
— Родственная душа? — нахмурилась Элисса. — Что-то я не пойму, о чем ты говоришь.
Адриан вздохнул, прикоснулся к шишке на голове и, нащупав кровоподтек, поморщился и отдернул пальцы.
— Бекер из тех людей, которые более всего ценят чистоту и благородство. Он весьма щепетилен в этом отношении. Именно этим объясняется его сдержанность.
Уяснив смысл сказанного, Элисса залилась румянцем.
— Ты хочешь сказать, что Карл ошибался и Бекер не причастен к измене?
Адриан вздохнул:
— Я не сомневаюсь, что Кламмер и есть Ястреб, однако…
— Донесение, которое попало мне в руки, отправил Бекер, а значит, он так или иначе замешан в этом.
— Думаю, ты права.
— Что будем делать?
Пока ничего, подумал Адриан. Они ничего не могли предпринять, пока кто-нибудь не откроет дверь кладовой. Но даже если это случится, их шансы не слишком велики. Тем не менее Адриан внимательно осмотрел каморку, но нашел лишь гнилую деревяшку, которую Элисса держала в руках при его появлении, мешки с зерном и конскую упряжь из потрескавшейся кожи.
— Я попросила Нину сообщить Джеймисону, — сказала Элисса Адриану, пока тот обыскивал кладовую, — и если мы оба не вернемся в лагерь…
— Джейми уехал к Равенскрофту и скорее всего будет занят по меньшей мере до завтрашнего полудня.
В лунном свете, проникавшем в кладовую, Адриан увидел, как Элисса вздернула подбородок.
— Они не осмелятся нас расстрелять!
Адриану не хотелось говорить ей правду. Не приходилось сомневаться в том, что Кламмер выполнит обещание. За последние два дня погибли сорок тысяч человек, и еще две жертвы никто не заметит. На войне нередко случаются ошибки, казнят невинных, и они с Элиссой вполне могли оказаться в их числе. Вместо этого Адриан сказал:
— Уже почти полночь, ты трудилась дни напролет и, должно быть, выбилась из сил. — Он бросил на пол два мешка, намереваясь воспользоваться ими в качестве подушек, уложил Элиссу рядом с собой и, повернув ее голову, прижал лицо девушки к своему плечу. — Сейчас мы ничего не можем сделать. Может быть, ты поспишь?
— Я не хочу спать.
— Но ты работала день и ночь, тебе необходимо отдохнуть.
Элисса секунду молча смотрела на него. Судя по всему, осведомленность Адриана удивила ее.
— Я не глупа, Адриан, и знаю, что у нас мало шансов остаться в живых. Но я не хотела бы проспать свою последнюю ночь. Я хочу побыть с тобой.
К горлу Адриана подступил комок. Дрогнувшей рукой он убрал с виска Элиссы золотистый локон. Неужели он ничего не в силах сделать?
— Мы не должны отчаиваться. До рассвета может произойти все, что угодно.
Элисса слабо кивнула. Они оба понимали, что обманывают себя, но продолжали надеяться.
— Ты поцелуешь меня, Адриан? Я так часто себе это представляла.
Сердце Адриана яростно забилось, готовое вырваться из груди. Взяв лицо девушки в ладони, он прильнул губами к ее рту, вбирая ее вкус, наслаждаясь нежной мягкостью ее губ. Он почувствовал, как ее пальцы расстегивают пуговицы его мундира. Мундир распахнулся, и тонкие пальцы Элиссы скользнули внутрь. Она вытащила полы рубашки из-за пояса его брюк, провела пальцами по обнажившейся коже, и Адриан невольно застонал.
— Возьми меня, Адриан…
— Элисса… милая… ничто не доставило бы мне большей радости, но заниматься любовью здесь, в этом месте…
— Я хочу тебя, Адриан. Я хочу в последний раз почувствовать, как ты проникаешь в мое тело.
В груди Адриана возникла невыносимая боль. Нет, это не в последний раз. Господь не мог быть так жесток, чтобы, наконец подарив ему любовь, тут же ее отнять.
А может, он стал жертвой коварства судьбы? Он обрел то, что искал долгие годы, но слишком поздно?
— Адриан?..
— Я люблю тебя, — прошептал он, вновь приникая к ее губам, отыскивая грудь Элиссы, обнажая ее и поглаживая пальцами отвердевшие соски. Он расстегнул брюки и приподнял юбки Элиссы, прикасаясь к гладкой нежной коже. Он начал осторожно ласкать ее, лоно увлажнилось и было готово принять его. Адриан приподнял Элиссу, усадив на себя сверху, позволяя ее хрупкому телу приноровиться к нему. Потом он задвигался мощными глубокими толчками, от которых разгоряченная кровь огненной рекой побежала по жилам. Он слышал тихие стоны Элиссы, чувствовал, как трепещет все ее тело, сжимаясь вокруг него. Он и сам ощущал приближение сладостного мига, но сумел взять себя в руки, чего прежде никогда не делал, и еще несколько мгновений сдерживался, стремясь продлить чувство обладания ею в эти последние часы.
— Ты моя, — прошептал он. — Ты всегда была и будешь моей, что бы ни случилось.
— Я люблю тебя, — шепнула Элисса, и ее слова, нежность, с которой она их произнесла, ввергли Адриана в сумасшедший неистовый экстаз. Еще долго они лежали, слившись друг с другом. В эти минуты Адриан дал себе клятву спасти ее, чего бы то ни стоило. Его собственная жизнь не имела значения. Главным была Элисса. Только она. Только женщина, которую он любил.
