Вода выглядит обычной, но лучше всего ее не пить совсем.Даже овощи или фрукты, вымытые в этой воде и не имеющие защитной пленки иликожицы, могут заразить вас. Апельсин, к примеру, безопасен для употребления,однако салат и помидоры не безвредны. Это безобразие, потому что я поклонницасалатов, но если придется выбирать между салатом и «местью Монтесумы», то ялучше буду обходиться без салатов.
Время быстро пролетело. Ларри, я, Марти и Терри (чьянаружность значительно улучшилась под воздействием акапулькского солнца)довольно скромно встретили Новый год, и в первые ранние его часы Ларри и я,очевидно, смешали и поделили пополам наши годы, потому что обнаружили, чтолежим в позе «б9».
В Акапулько на встречу Нового года съехалось много народу.Мы попали на сказочную вечеринку, где было полно всякого рода знаменитостей, –я даже встретила там несколько крошек, которые работали на меня во время моегоцарствования на Манхэттене. Однако, когда я улыбнулась одной из них в знакпризнания и собралась сказать ей дружеское «хэлло», эта девушка, аргентинка понациональности, отвела глаза в сторону и полностью проигнорировала меня.
Слева от нее шествовал молодой, приятной наружности мужчина,и я сразу поняла ситуацию. Когда она наконец улучила момент и оказалась безнего, она шепнула мне:
– Па-ажалуйста, Кса-авьера, не называй меня настоящимименем. Сейчас меня зовут Рахиль Голдберг, и я родом из Нью-Йорка. Так что,па-ажалуйста, не проговорись, что я из Аргентины и работала у тебя девушкой повызовам… ла-адно?
Так вот, это была очень приятная девушка из Южной Америки,которая не смогла расстаться со своим своеобразным акцентом и, естественно,даже издалека не походила на еврейку, поэтому я никак не могла представить, какона выкрутится из положения, выдавая себя за Рахиль Голдберг. То, чтовозбуждающе действует на нее, оставляет меня спокойной. Я подозревала, что онаохотилась за богатым мужем, и знала, что он не попадется в капкан, узнав, чтоона была американской шлюхой!
Хотя посмотрите на меня. Я никогда не скрывала своегопрошлого и, за исключением моих осложнений с иммиграционными властями,утверждаю, что честность самая лучшая линия поведения. По крайней мере, она непричинила мне никакого вреда.
С началом нового года Ларри должен был вернуться вМанхэттен, и мы с ним не испытывали особого сожаления.
51. Моя мексиканская роза
Хаймс и я начали флиртовать друг с другом еще на пляже ПьерМаркес, но поскольку поблизости находились Марти и Ларри, то дело тогда дальшелегкого флирта не зашло. Но буквально через несколько часов после отлета Мартив Торонто Хаймс очень вежливо пригласил меня провести несколько дней в компанииего друзей в Мехико Сити.
Он был молод, красив и имел хорошие связи в обществе. Емубыло около тридцати; его привлекательность заключалась в коротко подстриженныхвьющихся волосах, хорошо загоревшем лице, черты которого свидетельствовали осильном характере, напряженно глядевших карих глазах, которые, казалось,проникали в самую душу, и прекрасных белых зубах.
У него было крепкое и стройное тело, и когда он сопровождалменя по Мехико Сити, девушки и юноши уважительно глядели на него.
Хаймс был довольно известным писателем и находился накороткой ноге со многими мексиканскими знаменитостями и влиятельными людьми,включая членов кабинета министров и других правительственных чиновников. Какмне хотелось, чтобы он был в таких же хороших отношениях с высокопоставленнымичиновниками в США и Канаде! Уверена, человек с такими связями мог бы облегчитьмои проблемы, связанные с разрешением проживать в этих странах.
Помимо всего, Хаймса знали, как серьезного коллекционерастаринных настенных и карманных часов. У него их были дюжины, и он весьмагордился этим, каждый день вытаскивая из кармана новый шедевр своей коллекции.
Что за необыкновенный человек! К нему мгновенно проникаешьсясимпатией, настолько он приятен и внимателен. Ему от меня не нужно было ничего,и все-таки он постоянно беспокоился, чтобы я чувствовала себя в его родномгороде желанной и не знала ни в чем отказа. Это была форма великодушия идружелюбия, к которой я не привыкла, и она доставляла мне огромноеудовольствие.
Он и его приятель Эдуарде – богатый банкир одного с Хаймсомвозраста и темперамента – однажды вечером «силком» провезли меня по самомустарому городу западного полушария.
Мы начали поездку с Площади Гарибальди, находящейся в тенисорокачетырехэтажного здания «Тарре Латиноамерикано» («Латиноамериканскойбашни»). Поскольку город располагается на высоте 7200 футов над уровнем моря,мексиканцы утверждают, что это самое высокое здание в мире.
Когда мы подъезжали к площади, воздух был пронизан музыкой.Это были марьячос, сотни их, все в сомбреро, черных, расшитых золотом костюмах,выглядевшие весьма и весьма экстравагантно. Они играли на трубах, скрипках игитарах – от самых маленьких до самых больших.
Даже сегодня можно нанять ансамбль марьячос, отвезти их кдому вашей возлюбленной, и они, стоя под окном, исполнят в ее честь серенаду.Если она любит вас и ей дорого ваше внимание, она включит свет, а затемвыключит его. Если же свет не включился, то ваш знак любви проигнорирован.Впрочем, возможно, она уже лежала в постели с другим мужчиной и даже неудосужилась протянуть руку, чтобы нажать выключатель!
Поскольку это занятие не может дать порядочного заработкамарьячос, им приходится заниматься элементарным вымогательством. Они выбираютподходящего туриста или влюбленную парочку независимо от того, путешествуют тепешком или в автомобиле, окружают их, а вожак настоятельно выражает горячеежелание усладить их слух серенадой.
От маленького музыкального удовольствия трудно отказаться.Одна песня стоит всего пятнадцать песо (1,2 доллара США), поэтому Хаймс иЭдуарде заказали для меня приветственную серенаду. Это было великолепно!
С самого раннего утра и до поздней ночи площадь Гарибальдизаполнена людьми. Вокруг площади располагаются многочисленные кантины –мексиканский эквивалент французских бистро.
Марьячос собираются на площади, чтобы утолить жажду иобменяться последними новостями. Если дела идут плохо, они садятся у кантон ииграют просто для себя. Популярными напитками являются текила, пульке имезкаль.
Моей любимой кантиной стала «Ла Тенампа». Атмосфера былатипично мексиканской, а состав клиентов весьма интересным. Старые морщинистыемексиканцы медленно надирались с помощью своего любимого пойла, иногда заскакивалипервоклассные манекенщицы, сопровождаемые богатыми молодыми людьми,заваливались на удивление опрятно выглядящие хиппи.
Мы приятно проводили время в «Ла Тенампа» – Хаймс, Эдуарде ия. Особенно привлек наше внимание одноногий старик, передвигавшийся по кафе вколяске. На коленях у него лежала доска для рисования, и он сделал великолепныйрисунок с меня и Хаймса. Кроме этого, там был один мексиканский индеец летшестидесяти, который носил с собой какой-то прибор, вырабатывающийэлектрические разряды. Он обходил столы и предлагал следующее: кто выдержитразряд тока напряжением в сто вольт, тот докажет, что он настоящий мужчина, ине платит ничего. Если же мужчина будет реагировать на разряд (а кто несреагирует на сто вольт?), то заплатит три песо. Подумать только!
