— И знаешь что? Он в конце концов развелся со своейженой!
— Этого следовало ожидать, — улыбнулся он. —А теперь он снова хотел приударить за тобой, так?
Она засмеялась:
— Я сказала ему, что мы были бы рады как-нибудьувидеться с ним, и смоталась.
— Ты маленькая стервочка. Но все равно я люблю тебя.Как прошел день в суде?
— Неплохо. Мне предстоит интересное дело. Промышленныйущерб. Оно будет запутанным, но возникнут некоторые интригующие моменты итехнические проблемы. А как продвигается твой монстр?
Он улыбнулся ей:
— Я таки загоню его обратно в клетку. И, — онкак-то странно смотрел на нее почти минуту, — мне звонила Ли.
— Как она?
— Прекрасно. — Он смотрел на жену, она на него.Что-то странное витало в воздухе.
— Расс, что случилось? — Тана была встревожена: онвыглядел каким-то странным.
— Это случилось! Наконец-то они сотворили это со мной.Я буду дедушкой! — Он выглядел довольным и подавленным одновременно.
Тана засмеялась над ним.
— О, нет! Как она могла так поступить?
— Именно это я ей и сказал. — Потом он опятьулыбнулся Тане. — Нет, ты можешь себе это представить?
— С трудом. Нам придется купить тебе седой парик, чтобыты соответствовал моменту. Когда это произойдет?
— В январе. Очевидно, к моему дню рождения. Или наНовый год, что-то около того.
Получилось, что ребенок родился в первый день нового года.Расс и Тана решили, что будет забавно слетать в Нью-Йорк и навестить Ли. Онсгорал от нетерпения увидеть своего первого, вернее, первую: это была девочка.Расс зарезервировал место в «Шерри Незерланд», и они улетели. Счастливая Линабиралась сил в нью-йоркском роддоме, в самой лучшей палате. Ребенок былрозовым и прелестным. Рассел издал все приличествующие случаю возгласы,произвел много шума, а когда они вернулись в гостиницу, занялся любовью сосвоей женой с необычной страстью.
— По крайней мере, я еще на высоте. Ну, и как тебелюбовь и секс с дедушкой, любимая?
— Даже лучше, чем раньше.
Однако в ее глазах было какое-то странное выражение, когдаона посмотрела на него. Он моментально это заметил, затих и притянул ее к себе.Их обнаженные тела соприкасались. Он любил ощущать бархатистость ее кожи, носейчас был обеспокоен. Временами, когда что-то имело для нее огромное значение,она замыкалась в себе. Сейчас у нее было именно такое состояние.
— Что случилось, родная? — он сказал это шепотомпрямо в ухо, она повернулась к нему с удивленным выражением.
— Что навело тебя на такую мысль?
— Я тебя знаю гораздо лучше, чем ты думаешь. Ты неодурачишь старика. Во всяком случае, не такого, который любит тебя так, как я.
Она долго пыталась отрицать все, но потом, к его изумлению,сдавшись, разрыдалась. Когда она увидела счастливую Ли с ребенком, что-топереполнило все ее существо невыносимой болью, пустотой… Пустотой более жуткой,чем что-либо испытанное ею раньше. Расс сидел, глядя на нее, пораженныйвыплескивающимися эмоциями. Она сама была этим поражена, чуть ли не больше его.Никогда она не испытывала ничего подобного.
— Ты хочешь ребенка, Тэн?
— Я не знаю… Я никогда не бывала раньше в такомсостоянии, а мне ведь почти сорок лет, я слишком стара для этого… — Но внезапноона захотела этого больше всего на свете. И тут же была застигнута врасплохвоспоминанием о словах Гарри.
— Почему бы тебе не подумать об этом? Мы еще поговорим.
Весь следующий месяц видение Ли с ребенком преследовало ее.Вдруг после их возвращения домой Тане везде стали попадаться беременные женщиныи грудные младенцы в колясках, буквально на каждом углу. Казалось, у всех,кроме нее, были дети… В ней поселились такая зависть, такое чувствоодиночества, которые она не могла даже описать. Рассел все читал по ее лицу, ноне заикался об этом вплоть до годовщины их свадьбы. Тана была резка с ним, чтобыло ей несвойственно. Даже говорить об этом было мучительно.
— Ты говорил, что слишком стар для этого. Да и я тоже.
— Нет, если это так много для тебя значит. Сначала мнеэто показалось глупостью, но я мог бы это пережить. Многие заводят новые семьив моем возрасте, даже будучи старше меня, гораздо старше, — улыбнулся он.
Расс и сам был поражен, насколько затронуло его чувствазрелище Ли с ребенком на руках, а уж когда он сам взял его на руки… Он ничегоне имел бы против. А ребенок Таны заменил бы ему весь мир. Она же становиласьвсе более и более чувствительной к этим разговорам, так что он перестал дажезаикаться о ребенке. В марте они снова поехали в Мехико и замечательноотдохнули. Они плавали, ловили рыбу, валялись на пляже. Тана легко ощутила себя«туристкой» на этот раз, хотя, когда они вернулись обратно, почувствовала себянехорошо.
— Думаю, ты слишком много работаешь.
Три недели у нее был перемежающийся грипп. Расс настаивал,чтобы она пошла наконец к врачу.
— У меня нет на это времени.
Но она чувствовала себя такой усталой и разбитой и к тому жеее так часто тошнило, что в конце концов она обратилась к врачу. Вот тут-тоТана и получила самый большой шок в жизни. Это было именно то, чего она такотчаянно жаждала. И вот, на тебе, это случилось сейчас. Тана пришла в ужас. Дау нее просто нет времени на это! У нее важная работа. Она будет выглядетьнелепо… Она никогда не хотела этого… Расс будет недоволен ею…
Она так ужасно себя взвинтила, что до семи вечера непоказывалась домой. Расс сразу понял, что произошло что-то страшное, едвавзглянул на жену. Но на какое-то время оставил ее в покое, налил выпить, кобеду открыл «Шато Латур». Тана не выпила ни капли.
А когда они пошли наверх в спальню, она все еще была в напряжении,а в глазах оставалось все то же странное выражение. Он действительно оченьбеспокоился за нее и, как только она села, придвинулся к ней.
— Ну, хорошо, теперь расскажи мне, что же такое ужасноеслучилось с тобой сегодня? Ты потеряла работу или умер твой лучший друг?
Она лукаво улыбнулась и явно расслабилась, когда он взял ееза руку.
— Ты слишком хорошо меня знаешь.
— Тогда сделай одолжение и облеки меня своим доверием.
— Не могу, — она уже все для себя решила. Она неоставит ребенка.
Но Расса нелегко было одурачить. Он угрожающе повысил голос,появилась знаменитая сердитая морщинка на лбу. У нее затряслись бы поджилки, незнай она его так хорошо. Так что она только рассмеялась.
— Знаешь, когда ты смотришь так, ты можешь перепугатьдо смерти.
Он раздраженно засмеялся, доведенный до белого каления.
