– Вам придется пройти со мной.
Ева выждала, пока Бакстер выводил Сьюзен из комнаты.
– Конец допроса. – Она провела обеими руками по волосам. – Боже! Господи боже мой!
Когда Ева вышла, ее уже поджидала Мира.
– Ничего не желаю слышать о ее эмоциональной травме, страхе перед влиятельными фигурами или ее чертовом раскаянии, – предупредила Ева. – Томас Эндерс умер от ее руки.
– Да, это верно. От этого она не становится менее жалкой. Год в тюрьме или двадцать лет – значения не имеет. Жизнь Сьюзен Кастер, по сути, кончена. Она была кончена в ту самую минуту, как Ава остановила на ней свой выбор.
– Вы мне лучше вот что скажите: Сьюзен Кастер знала, что делала, когда накинула веревку на шею Томасу Эндерсу? Была ли она дееспособной? Сознавала ли она в юридическом, психическом и – я пойду еще дальше – нравственном отношении разницу между добром и злом?
– Да, сознавала. Она виновна в том, что совершила, и должна понести за это наказание. Существуют ли смягчающие обстоятельства, которые я или любой другой психиатр признал бы неполной дееспособностью? Да. И тем не менее она убила Томаса Эндерса, полностью сознавая, что делает.
– С меня этого довольно, – буркнула Ева.
– Ева, вы в такой ярости…
– Чертовски верно. Я готова рвать и метать. Извините, у меня нет времени разбираться с собственной психикой. Меня работа ждет.
Ева повернулась и ушла, на ходу вытаскивая коммуникатор.
У себя в кабинете она сразу бросилась к автоповару и налила себе кофе, потом села за компьютер и принялась вычислять, какой парковкой вероятнее всего могла воспользоваться Ава и куда она могла отвезти Сьюзен. Мелочи, думала Ева, но они накапливаются. Пока компьютер работал, она составила отчет по допросу, сделала необходимые для себя записи, уточнила хронологическую шкалу.
Когда компьютер выдал наибольшие вероятности, Ева изучила карту города, замерила расстояния, прикинула местоположения, спроецировала данные с учетом психологии Авы Эндерс и облегченно вздохнула.
– Пожалуй, мы это установили. Да, думаю, так оно и есть, – пробормотала она и лишь хмыкнула, когда постучали в дверь.
– Здравствуйте, лейтенант.
Ева бросила беглый взгляд на Рорка.
– Далеко она не поедет – лишь бы на более или менее приличное расстояние по ее понятиям. Но она не так умна, как ей кажется. Не так хорошо знает людей, как думает.
– Уверен, что ты права. – Рорк присел на край стола. – Найдется минутка?
– У меня очень мало времени. Сьюзен во всем созналась. Господи, это было все равно как открыть шлюзы, или как там это называется, на плотине. Все хлынуло потоком. Ава выбрала самую слабую, можно сказать недомерка в собачьем помете. Она ошиблась в расчетах. Такой, как Сьюзен, легко манипулировать.
– И в этом состоит ее ошибка, – подхватил Рорк. – Потому что ты умеешь манипулировать еще лучше, чем она.
– Она рассчитывала на силу своей личности в неофициальной иерархии, чтобы заставить Сьюзен сделать за нее грязную работу. Но она неправильно оценила свою партнершу. Абсолютно неправильно. Хочешь знать мое мнение? Ава считала, что Сьюзен будет польщена ее вниманием и охотно станет ее сообщницей. Она верила, что Сьюзен с радостью избавится от своего паршивого мужа и будет делать все, что от нее потребуется. Конечно, у нее были предусмотрены варианты. У нее на все случаи жизни есть планы Б, В, Г, Д и так далее. Но она не поняла, что в конечном счете Сьюзен по жизни – полная бестолочь.
– Это жестоко.
– Она этого заслуживает. – В глазах у Евы вспыхнул гнев. – В любой момент она могла остановиться. Еще в августе, когда Ава предложила этот безумный план, она могла бы отказаться. Когда Ава рассказала ей, как убила ее мужа, Сьюзен еще могла все поломать. В любой день этих двух месяцев она могла бы выйти из этой смертельной игры. Даже в тот час, что она провела в доме Эндерса, она могла бы остановиться. А теперь что мы слышим? «Ой, мне очень жаль»? «Ой, ой»? «Мне плохо, меня тошнит»? Да пошла она!
– Почему она тебя так злит? Потому что она это сделала или потому что оказалось такой слабой?
– Да, да, да! И я рада, что могу заставить ее заплатить. Обе они заплатят. Ава добилась, чего хотела, но ей пришлось слишком сильно давить. И в конечном счете это привело ее к неверному результату. Куда умнее было бы воззвать к доброму сердцу Сьюзен. «Прошу тебя, помоги мне! Ты единственная, кому я могу доверять, единственная, на кого я могу положиться. Я сделала для тебя то, что обещала. А теперь прошу: не поворачивайся ко мне спиной». Но нет, ей так ударили в голову собственная смелость и совершенное убийство, что она посчитала себя крутой и перестаралась, сломала свое орудие. Все, что мне оставалось, это надавить хорошенько на самое слабое место Сьюзен.
Ева стремительно поднялась, подошла к окну и выглянула наружу. Рорк молчал, давая ей время додумать мучившие ее мысли.
– Что тебя так гнетет, Ева? – наконец заговорил он. – Ты зла, что-то тебя точит.
– Это личное. Я могу с этим справиться, но меня смущает, что это личное примешивается к делу. Мира меня уже пытала на этот счет. Меня это раздражает.
– Потому что она понимает: ты смотришь на Сьюзен и видишь себя. Видишь маленькую девочку, которой ты была. Избитую, беспомощную, оказавшуюся в западне. Ты вспоминаешь, что тебе пришлось сделать, чтобы спастись.
Ева оглянулась на него.
– Это так заметно? Значит, есть еще один повод разозлиться.
– Мне и доктору Мире – да, заметно. Но в твоей броне нет бреши.
– Она не была ребенком, Рорк. Она не была беспомощной… Она могла перестать быть беспомощной. Но она сделала выбор, она решилась на убийство, она предпочла повиноваться приказу и убить, вместо того чтобы разрешить проблему иначе.
Рорк знал, что ее съедает эта мысль. Бессмысленность и жестокость этого убийства.
– И тебя это злит. Она покорилась и сделала, что было велено, хотя у нее была возможность поступить иначе. Она отняла жизнь у человека, которого не знала, потому что кто-то заставил ее его убить. Ее муж умер, потому что она оставалась с ним, вместо того чтобы уйти. А теперь ее дети, по сути, стали круглыми сиротами.
– Она сказала, что ей хотелось, чтобы у детей был отец. Она считала, что она обязана оставаться с ним.
– Вот оно что, – протянул Рорк.
Ева почувствовала, как напряжение последних часов отпускает ее.
– Да, я вспомнила о твоей матери. Она думала то же самое. Она умерла из-за этого. Но, черт побери, Рорк, твоя мать была молода, и я не могу поверить, что она оставалась бы с ним и дальше. Смотрю на тебя и не могу в это поверить. Смотрю на семью, которую ты нашел, и не могу в это поверить. Она взяла бы тебя и ушла, будь у нее шанс.
