Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Тити – это парень, с которым я делю комнату, который много рассказывает мне о себе и которому я так же много рассказываю о себе. Мы больше, чем братья. Мы рассказываем друг другу о том, что мы думаем. Если мы чувствуем, что нам надо «подраться», значит, мы это делаем. Все построено на честности, и так было всегда, и мне это нравится. Мы выросли на одной улице, но мы не были знакомы, когда были детьми. Мы встретились в Италии, когда он играл за «Юве», а я побирался по мелким клубам. Мы увиделись в Милане, и он мне сказал: «А, так это ты – тот самый парень из Лез-Юлиса, о котором мне все уши прожужжали?» И с тех пор мы всегда держались в поле зрения друг друга. Когда я был в «Монако», все еще неизвестный родственник, он пригласил меня на матч в Лондон. Я ночевал у него дома впервые, и меня тронуло, как он меня встретил. Я не мог подумать, что игрок такого уровня может так по-дружески ко мне отнестись. Ко мне, к моей жене… Тити не из тех, кто легко открывается перед людьми. Я не знаю, каким образом мы сошлись, но факт есть факт. Он – мой друг».
Тьерри очень помогла защита и моральная поддержка «большого брата» в первые годы его карьеры. В его случае фраза понимается буквально – им является его самый настоящий брат Вилли, который делал все от него зависящее, чтобы с малышом все было в порядке. Он знал это так же хорошо, как и остальные, что, если бы он взял на себя такую роль, он мог иметь бы глубокое влияние на группу игроков, отчаянно нуждавшихся в фигуре благосклонного авторитета. Ради всего святого, он же был последним из играющих чемпионов мира. У Франции имелся последний шанс обрести тот командный дух, который привел их к участию в трех финалах мирового и европейского чемпионатов в течение восьми лет. Но он чувствовал себя униженным той сделкой, которую заключил с Доменеком незадолго до турнира 2010 года; образ доброжелателя, роль не-игрока шла вразрез с тем, кем он сам себя считал и насколько он себя оценивал. Если бы он справился с этим ударом по самолюбию, Анри мог закончить международную карьеру в таком стиле, которого заслуживал, благодаря своим достижениями. Возможно, это заставило бы замолчать тех, кто сомневался, что его вообще можно считать истинным «великим» в игре. Игроки все равно к нему прислушивались. Все, что ему надо было сделать – это выйти из автобуса. Но он не сдвинулся с места, и казалось, его не касалось, что происходит вокруг. Он остался верен политике, которую он принял к действию за два месяца до этого: делай то, о чем тебя просят, и не больше, заткнись и дай им себя уничтожить, если это то, чего они хотят. Ты уже не будешь за это отвечать, тебе не придется разбираться с этими неприятностями. За исключением, конечно, того, что именно такая позиция надежно обеспечивала то, что все, кроме него самого, признают его виновным.
Постскриптум
Снова ребенок
Я намеревался остановиться на заключительной строке предыдущей главы, хотя она слишком резко обрывает книгу. Я надеялся, что это передаст всю борьбу примирения моего внутреннего «я» и той картины, которую я нарисовал о Тьерри Анри, самоотверженного эгоиста, невыносимого чародея, ходящего оксюморона в трусах. Итак, почему бы не закончить на том, что оставляет знак вопроса? Было бы неправильным сказать, что я был удовлетворен. На самом деле я так запутался в плюсах и минусах добавления позитивного постскриптума, чего достижения Тьерри заслуживают, что я уже почти бросился переписывать весь эпизод про Найсну. Анри я бы выставил в более приглядном свете, и его поведение в Южной Африке не показалось бы перечеркнувшим все, что он совершил до этого – а было там почти одно великолепие и слава. Его запоздавший успех в высшем дивизионе США кажется несущественным в свете того, что предшествовало его приезду в Нью-Йорк. Как бы вы на это ни посмотрели. Жизнь Тьерри как спортсмена высшего класса закончилась на той катастрофической истории в Южной Африке. Его пятнадцать голов и пять результативных передач за «Нью-Йорк Ред Буллз» в 2011-м[133] можно расценивать как примечание; в лучшем случае как доказательство того, что в нем осталось достаточно профессионализма, чтобы делать все от него зависящее на весьма посредственных соревнованиях. Последний горький мучительный акт он уже отыграл.
За исключением того, что, слава богу, мы ошибались в том, что все кончено. С ноября 2011 года Анри тренировался с «Арсеналом», поддерживал себя в форме в течение сезона в американской лиге и хватался за возможность провести время со своей дочерью, по которой он очень скучал. Многие другие игроки, включая Дэвида Бекхэма, наслаждались гостеприимством тренировочного центра Арсена Венгера в Лондон Конли без особо серьезных связей с клубом. Поэтому не имело смысла делать серьезных выводов из воссоединения Тьерри со своей детской площадкой. Однако очень скоро из окружения базы Арсена поползли слухи, что Венгер высказался в узком кругу, насколько потрясен он был тренировками Тьерри, его самоотверженностью, что не стало сюрпризом, но также его физической подготовкой и уверенностью перед воротами, учитывая его возраст (тридцать четыре, и младше он не становился), и сколько времени прошло с тех пор, когда он принимал участие в настоящей соревновательной игре. Более того, нападающие, которые считались резервными, чтобы поддержать огневого Робина ван Перси, а именно Маруан Шамах и Пак Чу Ен, не забивали с начала сезона практически ничего и никаких признаков улучшения не показывали. 6 января 2012 года после недель домыслов и предположений, «Арсенал» объявил, что их бомбардир-рекордсмен вступит в команду на правах краткосрочной аренды до 17 февраля, когда возобновится сезон в Америке. «Я прихожу сюда не для того, чтобы стать героем или что-то доказать, – говорил Тьерри. – Я просто приду помочь. Люди должны это понять. Я буду почти все время сидеть на скамейке запасных – если мне только это удастся, так тому и быть». Поскольку Тео Уолкотт унаследовал знаменитую майку с номером четырнадцать, Тьерри выделили номер двенадцать – этот номер связан с его карьерой во французской сборной.
Задавались вопросы об истинных мотивах такого решения. Был ли это удачный коммерческий ход, пиар-фокус или одно из средств успокоить недовольных болельщиков, певших «Подпишите с ним! Подпишите с ним!», когда проходила церемония открытия статуи Анри на «Эмирейтс» в декабре? Могла ли это быть искренняя попытка заново разжечь старый огонь в тот момент, когда «Арсенал» проходил одно из своих, ставших уже обыденными временных затуханий? Команда находилась на пятой строчке турнирной таблицы чемпионата. Она немного оправилась от чудовищного старта сезона, но все равно выглядела хрупкой, играла без должного вдохновения, слишком надеялась на своего голландского капитана и совершенно мистическим образом была подвержена различного рода травмам. За три дня до того как возвращение Тьерри официально подтвердилось, «Арсенал» в матче с «Фулхэмом», открыв счет в начале матча, на последних пяти минутах пропустил два мяча, проиграв тем самым шестой матч чемпионата из двадцати. Но очень скоро мы получили ответы на все эти вопросы. По правде говоря, на них ответил сам Тьерри 9 января – это был незабываемый вечер в короткой истории стадиона «Эмирейтс», вечер, когда новое поле стало садом Анри, точь-в-точь как когда-то «Хайбери».
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
