Браухич понял, что Коллер имеет в виду Гитлера, и передал, что рейхсмаршал хочет немедленно с ним встретиться.
Связь пропала. Коллер повернулся к Кристиану и спросил его, чем занимается генеральный штаб.
— Ставка покидает Берлин. Сегодня вечером она собирается у Крампница (танковое учебное подразделение между Берлином и Потсдамом). В ставке решили перебросить войска с Западного фронта на Восточный и продолжить войну.
Коллер позвонил в бункер.
— Что происходит? — спросил он полковника фон Белова, адъютанта Гитлера. — Кристиан рассказал мне разное. Я напуган. Это все правда?
— Да, правда.
Коллер спросил, следует ли ему оставаться на севере, и получил положительный ответ.
Однако Коллер хотел получить другой ответ.
— Это плохо, — произнес он в отчаянии. — Сейчас наступил такой решительный момент.
Он сказал, что ему нужно ехать на юг и лично доложить обо всем рейхсмаршалу. На это он также получил разрешение.
— Есть ли вероятность того, что он (Гитлер) снова изменит свое решение?
На этот раз фон Белов ответил отрицательно.
Коллер спешно отправился в новую ставку, где попросил Йодля подтвердить невероятный рассказ Кристиана.
— То, что сказал Кристиан, является правдой, — спокойно ответил Йодль.
Коллер спросил, собирается ли фюрер привести в исполнение свою угрозу покончить с собой.
— Фюрер настроен решительно.
— Когда бургомистр Лейпцига покончил с собой и своей семьей, то Гитлер сказал: "Это бессмысленный, трусливый уход от ответственности", — в голосе Коллера чувствовалось негодование. — А теперь он собирается сделать то же самое!
— Да, вы правы.
— Что вы собираетесь предпринять? У вас есть для меня приказ?
— Нет, — ответил Йодль.
Коллер сказал, что ему нужно уехать, чтобы лично появиться у Геринга. Он хотел лично передать ему слова Гитлера: "… если дойдет до переговоров, то рейхсмаршал сможет сделать это лучше меня". По словам Коллера, такую информацию нельзя изложить должным образом в радиограмме, поэтому лучше все рассказать при личной встрече с рейхсмаршалом.
— Вы правы, — лаконично ответил Йодль. — Другого пути у вас нет.
Незадолго до рассвета 23 апреля Коллер и его штаб вылетели в Мюнхен на пятнадцати Ю-52.
В Оберзальцбергё, курорте, с которого открывался вид на Берхтесгаден, Геринг уже многое узнал о случившемся из необычного источника. В то утро он сказал своему смотрителю — и больше никому — о секретном сообщении от Бормана, в котором тот информировал его, что у Гитлера произошел нервный срыв и Геринг должен быть готов взять на себя командование. Геринг находился между недоверием и надеждой. Как ему следовало поступить? Действовать немедленно или подождать?
Коллер добрался до комфортабельного, но без излишеств, дома Геринга в Оберзальцбергё только к полудню. Он возбужденно рассказал Герингу и Филиппу Боулеру, одному из партийных лидеров, об ударе, который случился с Гитлером. Герингу, разумеется, уже многое было известно, и, к удивлению Коллера, он почти никак не проявил своих эмоций. Геринг спросил, жив ли Гитлер. Назначил ли он Бормана в качестве своего преемника? Коллер сообщил, что фюрер был жив, когда он уезжал из Берлина, и что остается еще один, возможно, два пути отхода. Город сможет продержаться не больше недели.
— Как бы там ни было, — заключил Коллер, — вам сейчас необходимо действовать, господин рейхсмаршал!
Боулер согласился с Коллером, но Геринга продолжали мучить сомнения. Действительно ли Гитлер не назначил Бормана своим преемником? Борман, его старый враг, мог послать Гитлеру телеграмму с сообщением о том, что Геринг преждевременно узурпировал власть.
— Если я начну действовать, то он назовет меня предателем. Если я не буду действовать, то он обвинит меня в бездействии в самый решающий момент!
Геринг вызвал личного помощника Бормана, который случайно находился по соседству, и командующего подразделением СС в Оберзальцберге. Он также послал за министром Гансом Ламмерсом, главой рейхсканцелярии и юристом-экспертом, хранившим два официальных документа, написанных самим Гитлером в 1941 году, в котором называлось имя преемника фюрера. В этих документах Геринг назначался заместителем Гитлера в случае неспособности фюрера постоянно или временно исполнять свои обязанности. В случае смерти Гитлера Геринг назначался его преемником.
Геринг хотел знать, может ли военная обстановка в Берлине гарантировать переход власти в его руки, в конце концов, фюрер находится в окружении, — но Ламмерс не мог принять решения.
Геринг отдавал себе отчет, что по мере того, как его влияние на Гитлера уменьшалось, влияние Бормана на фюрера росло. Рейхсмаршал спросил, имеются ли дополнительные распоряжения Гитлера, сделанные после 1941 года, которые могли бы аннулировать ранее принятое решение.
Ламмерс ответил отрицательно.
— Если бы фюрер составил новый документ, то он, несомненно, попал бы ко мне.
Ламмерс время от времени проверял, не было ли распоряжения, аннулировавшего более ранние решения. Распоряжение, о котором идет речь, заявил он, имеет силу закона, и даже нет необходимости повторно обнародовать его.
Кто-то предложил послать сообщение фюреру и спросить, желает ли он видеть Геринга своим преемником. Все согласились, и Геринг начал писать текст. Для этого понадобилось какое-то время. Коллер вдруг прервал работу и сказал, что такое длинное сообщение может не дойти.
— Верно, — согласился Геринг. — Напишите другое.
Коллер и Браухич набросали два варианта послания, и Геринг выбрал то, где было написано следующее: "Мой фюрер, желаете ли вы, в связи с вашим решением остаться в Берлине, чтобы я взял полную власть в рейхе в соответствии с указом от 29 июня 1941 года?"
Геринг прочитал сообщение еще раз и добавил слова"… со всеми полномочиями во внутренних и международных делах" — для того, чтобы иметь возможность вести переговоры с союзниками. Все еще озабоченный данным вопросом, он сказал:
— А если я не получу ответ? Мы должны указать, сколько времени дать на ответ, чтобы я знал, когда можно начать действовать.
Коллер предложил назначить срок восемь часов, и Геринг приписал: "Если ответ не будет получен к 10 часам вечера, то мне придется предположить, что вы лишены свободы действий. Тогда условия указа вступят в законную силу и я начну действовать на благо нашего народа и родины". Геринг сделал паузу и затем спешно добавил: "Вы должны понять мои чувства к вам в этот самый суровый час моей жизни. Я не нахожу слов, чтобы выразить все, что творится у меня в душе. Да благословит вас бог и пусть он поспособствует вашему скорейшему приезду сюда. Преданный вам Герман Геринг".
Геринг тяжело откинулся на спинку кресла.
