– Что случилось? – строго спросила баронесса. Виктория была слишком напугана, чтобы притворяться.
– Мне… мне показалось, что кто-то гонится за мной… по лестнице.
– Чушь, – сказала баронесса. – Кому нужно гнаться за вами по лестнице?
Но они не могли обмануть ее. Баронесса была напугана… так же, как ее мать.
И после этого появился новый приказ.
Виктории запрещалось подниматься и спускаться по лестнице в одиночку. Кто-нибудь должен ее сопровождать. Если возможно, то баронесса Лезен, либо камеристка самой герцогини, баронесса Спат.
– Не подниматься и не спускаться без сопровождающего, который держит меня за руку! – воскликнула Виктория.
– Именно так я и говорю, – приказала герцогиня.
– Ну что ж, – сказала Виктория своим куклам, – теперь я знаю, что они боятся, что кто-то собирается меня убить, и причина та же самая, которая принесла смерть маленьким принцам в Тауэре.
Она не смогла до конца поверить, что это произойдет, потому что невозможно было представить себе мир без Виктории.
* * *
Герцог Камберленд много думал о своей племяннице. Уильям не столь важен. Он был уверен, что Уильям сам предоставит доказательства против самого себя, и в любом случае его брат старше его на шесть лет и страдает подагрой и астмой. В сочетании с психическими отклонениями это помогало герцогу Камберленду уверовать в то, что брат недолго будет стоять на его пути.
Все по-другому с Викторией, драгоценным ребенком, которому не позволяли и шагу ступить без охраны.
Он ошибся, изображая ее слабенькой. Мадам Кент быстро положила конец этому, выставляя здоровую маленькую девчонку на всеобщее обозрение. От друзей в семье Кентов он знал, что ребенок никогда не остается один в своей спальне, и что теперь введено правило, согласно которому она даже не может одна ходить вверх и вниз по лестнице.
Ясно, что ее надо убрать из Кенсингтонского дворца, из-под орлиного взора ее матери и другого сторожевого пса – Лезен.
Он твердо решил оторвать ее от охранников и придумал, как это сделать.
Слухи о герцогине и управляющем ее семьи сэре Джоне Конрое должны распространяться. Возможно, что ему не удастся убедить короля с помощью слухов, но они могут помочь убедить других.
Для короля он придумал другой метод.
Когда они бывали вместе, он часто говорил о принцессе Виктории.
– Я видел, что этот ребенок произвел на тебя глубокое впечатление.
– Я нашел ее забавной.
– Ты должен чаще ее видеть.
– Да, мне этого хотелось бы.
Но сделает ли он это? Как эта масса разлагающегося мяса будет выглядеть в проницательном взгляде пытливых детских глаз?
– Я думаю, что нехорошо воспитывать ее так, как это делается. Семья, состоящая из женщин… немецких женщин. Ее мать, которая едва говорит по-английски, и Виктория разговаривает с ней по-немецки. Затем эти Лезен и Спат.
Обе немки. Думаю, что иногда она говорит по-английски, но я слышал, как люди судачат об этой семье. Кажется, что есть какой-то барьер между тобой и ребенком.
– Нет никакого барьера.
– Как часто ты с ней видишься? Она должна жить здесь, в Виндзоре. Она должна находиться рядом с тобой. Ведь ты почти не знаешь этого ребенка.
Король задумался.
– Я полагаю, – сказал герцог Камберленд, и на его лице задергался нерв, – что ты думаешь о том, чтобы приказать привезти Викторию в Виндзор.
* * *
Герцогиня Кентская была в панике. Она послала за сэром Джоном Конроем.
– Что нам делать? Король пока не отдавал никаких приказов, но я слышала, что он собирается принять решение. Он хочет, чтобы Виктория приехала в Виндзор.
– Вы должны сопротивляться всеми силами.
– Я знаю. Но что, если он отдаст приказ? А в Виндзоре… Камберленд.
– Ребенок не должен ехать. Скорее вы должны пойти на конфликт с королем. Я не поручился бы за ее жизнь, если она покинет Кенсингтон. Здесь мы можем защитить ее, но она не должна покидать нас. Принцев, убитых в Тауэре, забрали у их матерей. С Викторией этого не должно произойти.
– Не произойдет. Я скорее вывезу ее из страны. Приехала герцогиня Кларенская. Она с тревогой обняла герцогиню Кентскую.
– До вас дошли слухи, – сказала герцогиня Кентская. Аделаида кивнула.
– Она не должна ехать. Вы не должны упускать ее из вида.
– Я ни за что этого не сделаю. Все… все, что угодно, но такого я не допущу. Я просто в ужасе.
– Когда Уильям взойдет на трон, она будет в безопасности, – сказала Аделаида. – Он будет королем, и я знаю, что муж защитит ее. Но… сейчас… говорят, правит Камберленд, потому что король так болен, что почти не знает о происходящем вокруг него. Я знаю, что он один из добрейших людей. Уверена, он пришел бы в ужас, если бы ему стало известно, о чем мы думаем.
– Создается впечатление, что им овладел злой дух.
– Так и есть. Я не знаю источника власти Камберленда над ним, но она есть, и пока король жив, нам следует опасаться Камберленда.
– Моя дорогая Аделаида, – призналась герцогиня, – я живу в страхе. Что если король пришлет за ней?
– Думаю, это дело премьер-министра. Я обращусь к нему и посмотрю, есть ли выход. Скажу ему, что вы никогда не оставите Викторию, и я уверена, что народ будет на вашей стороне.
– Вы поговорите с премьер-министром?
– Я не люблю его. Он бесцеремонно обошелся с Уильямом при рассмотрении дела лорд-адмирала, но считаю его честным человеком и верю, что он поступит так, как сочтет правильным.
– О Аделаида, вы успокоили меня. Я знаю, почему Виктория так сильно любит вас.
Аделаида отбросила свою кротость. Один из ее детей в опасности, и она намерена спасти этого ребенка.
* * *
Самым злым и разочарованным человеком в Англии был герцог Камберленд.
Герцог Веллингтон навестил короля в тот же день и встретился с ним наедине. Если бы Камберленд знал, что герцог приедет, то сделал бы все, чтобы встреча не состоялась. Но Веллингтон приехал неожиданно, и Камберленд узнал о том, что произошло, только после беседы.
Король вручил брату «золотой жезл», означавший, что тот получил большую власть в Виндзоре, и никто не имел права писать королю, если эта переписка сначала не проходила через его руки.
– Я имею полномочия Его Величества, – объявил герцог. И действительно казалось, что Камберлденд стал неофициальным королем.
Веллингтон это знал. Именно потому он и приехал неожиданно.
