Он бросился в открытую дверь, схватил трубку телефона и набрал номер офиса. Через несколько мгновений ответила секретарь дона Педро.
– Мне надо поговорить с боссом, срочно, срочно!
– Сожалею, но мистер Мартинес и Диего несколько минут назад уехали в Уимблдон.
– Себ, мне надо поговорить с тобой о том, что меня уже давно беспокоит.
– Не о том ли, что Салли и завтра не придет?
– Нет, тема куда серьезней.
Себастьян уловил перемену в голосе друга, он не смог повернуться взглянуть на его лицо, поскольку впервые пытался преодолеть Гайд-парк-корнер и не отрывал глаз от дороги.
– Прямых улик у меня нет, но с тех пор, как ты вернулся в Лондон, меня не оставляет чувство, что отец избегает тебя.
– А смысл? Ведь именно он предложил мне поехать с тобой в Уимблдон, – напомнил Себастьян, когда они устремились по Парк-лейн.
– Он. Так же как и идея предложить тебе прокатиться на моей машине сегодня – тоже его. Просто я подумал, может, в Буэнос-Айресе произошло что-то, от чего он разозлился.
– Нет… Я, во всяком случае, не знаю, – сказал Себастьян, заметив указатель «А1» и свернув на внешнюю полосу движения.
– А еще я так и не понял, зачем твой отец проехал полмира, чтобы увидеться с тобой, когда можно было всего лишь снять трубку и набрать номер.
– Собирался задать ему такой же вопрос, но он был очень занят, готовился к туру по Америке с последней книгой. Когда я заговорил об этом с мамой, она прикинулась дурочкой. Но что я знаю про маму точно – это то, что она далеко не дурочка.
– Мне непонятно еще одно: почему ты остался в Буэнос-Айресе, когда мог улететь в Англию со своим папой.
– Потому что пообещал твоему отцу доставить большой ящик в Саутгемптон и не хотел подвести его после всех пережитых неприятностей.
– А, это, наверное, та статуя, что валяется на лужайке в Шиллингфорде. Но это только напускает туману. С чего вдруг моему отцу просить привезти статую из Аргентины, выставить ее на аукцион и затем самому же купить?
– Понятия не имею. Как он и просил, я подписал документы о передаче, люди из «Сотби» забрали ящик, а я поехал в Бристоль к родителям. Что за допрос с пристрастием? Я всего лишь сделал то, о чем просил твой отец.
– Да дело в том, что вчера домой к папе приходил человек, и я слышал, как он упомянул имя: «Баррингтон».
Себастьян остановился перед светофором.
– А что за человек, не знаешь?
– Нет, никогда его раньше не видел, но слышал, как папа называл его «майор».
– Внимание, объявление для зрителей, – раздался голос в динамике. Толпа умолкла, даже несмотря на то, что мисс Гибсон уже изготовилась к подаче. – Мистер Мартинес, вас просят срочно пройти в кабинет секретаря соревнований.
Дон Педро среагировал не сразу, медленно поднялся со своего места и проронил:
– Что-то пошло не так.
Не говоря больше ни слова, он начал пробираться мимо сидевших зрителей к ближайшему выходу; Диего двигался в шаге позади. Выйдя на лестницу, дон Педро спросил продавца программок, где кабинет секретаря.
– Вон в том большом здании с зеленой крышей, сэр, – ответил молодой капрал, показав вправо от себя. – Мимо не пройдете.
Дон Педро быстро спустился по ступеням и вышел из центрального корта, но Диего обогнал его задолго до того, как тот достиг выхода. Диего ускорил шаг и направился к большому зданию, перекрывавшему горизонт. Иногда он оглядывался, дабы убедиться, что отец не слишком отстает. Увидев у двойных дверей одетого в униформу служащего, он замедлил шаг и крикнул:
– Где кабинет секретаря?
– Налево, третья дверь, сэр.
Диего снова ускорил шаг и не сбавлял его, пока не увидел дверь с табличкой: «Секретарь клуба».
Когда он открыл ее, лицом к лицу столкнулся с мужчиной в элегантном пурпурном с зеленым пиджаке.
– Я Мартинес. Вы только что вызвали меня по трансляции.
– Да, сэр. Позвонил мистер Карл Рамирес и попросил вас немедленно перезвонить ему. Он подчеркнул, что дело чрезвычайной важности.
Диего схватил трубку телефона на столе секретаря и уже накручивал диск, когда в дверь ворвался отец – щеки его пылали.
– Что за срочность? – проговорил он в перерывах между вдохами.
– Еще не знаю. Карл попросил перезвонить домой.
Дон Педро выхватил трубку, когда услышал: «Это вы, мистер Мартинес?»
– Да, я, – ответил он и стал внимательно слушать, что говорил ему Карл.
– Что случилось? – спросил Диего, стараясь оставаться спокойным, хотя лицо отца стало пепельно-серым и он вцепился в край стола.
– Бруно в машине.
– Я собираюсь поговорить с отцом и все выяснить сегодня вечером, когда вернусь, – говорил Бруно. – В конце концов, что ты такого мог натворить, чтобы разозлить его, если всего лишь выполнял его инструкции?
– Без понятия, – сказал Себастьян, выводя машину на круговую развязку на «А1» и сливаясь с потоком транспорта на шоссе с двусторонним движением.
Он утопил педаль акселератора и наслаждался ощущением ветра, трепавшего его волосы.
– Может, конечно, я слишком близко принимаю к сердцу, – проговорил Бруно. – Но предпочел бы эту тайну разгадать.
– Если майор – это некто по имени Фишер, тогда я помогу тебе с разгадкой.
– Не понял. Кто такой, черт возьми, Фишер?
– Он был кандидатом от Консервативной партии и противостоял моему дяде на последних выборах. Неужели не помнишь? Я же тебе рассказывал о нем.
– Это тот тип, который попытался смухлевать с подсчетом голосов?
– Тот самый. А еще пытался дестабилизировать «Пароходство Баррингтонов», продавая и покупая акции компании всякий раз, когда возникала малейшая нестабильность. И выходит, не успокоился после того, как председатель наконец избавился от него, а моя мать заняла его место в совете директоров.
– Но что может быть общего у моего отца с таким уродом?
– Не исключено, что это вовсе не Фишер, и в таком случае мы с тобой просто сгущаем краски.
– Будем надеяться, что ты прав. И все равно, я считаю, мы должны быть начеку на случай, если кто-то из нас вдруг узнает что-то, что поможет объяснить эту загадку.
– Отличная идея. И для меня абсолютно ясно одно: мне совершенно не хочется портить отношения с твоим отцом.
– И даже если один из нас в самом деле выяснит, что когда-то между нашими семьями пробежала черная кошка, это вовсе не должно сказаться на нашей с тобой дружбе.
– Согласен на все сто, – сказал Себастьян.
Стрелка спидометра в этот момент подползла к отметке «60»: еще одно новое ощущение.
