Прошел почти месяц с того дня, когда мы получили из города Фурии первую партию железа, и однажды ко мне в палатку ворвался весьма возбужденный Нергал.
– У нас неприятности, принц!
Я взял меч и вышел следом за ним наружу, под утреннее солнце, ожидая увидеть Крикса и орду его галлов, собранных в боевом облачении в связи с якобы замеченным противником. Но вместо этого меня приветствовали хмурый Годарз, улыбающийся Гафарн и группа всадников, одетых в боевые доспехи и остановившихся в сотне шагов от нас. Примерно сотня, они выглядели отлично и все были вооружены луками и мечами. Все были в кольчужных рубахах и в шлемах, нащечники которых почти закрывали их лица.
– Разве они не должны проводить учения в поле? – спросил я у Нергала.
– Посмотри внимательнее, принц.
Я и впрямь не очень их разглядывал, но теперь подошел к всадникам поближе. Нергал, Гафарн и Годарз последовали за мной.
– Кто ваш командир? – крикнул я двум всадникам, стоявшим во главе колонны.
Он снял шлем, и на «его» плечи упала копна светлых волос.
– Нет у нас командира, – сказала Галлия. – Но мы желаем сражаться вместе с вами за нашу свободу!
Я на минуту лишился дара речи. Потом повернулся к Нергалу:
– Это что, шутка?
– Нет, принц.
Человек, сидевший в седле рядом с Галлией, тоже снял шлем; это оказалась Праксима. А за ней торчала Диана.
– Мы умеем ездить верхом и сражаться, – заявила Галлия. – И требуем права идти в бой!
– Требуете, значит! – повторил я.
– А они с норовом, не правда ли? – хитро пробормотал вредный Гафарн.
– Помолчи, Гафарн. Годарз, где они раздобыли оружие?
Но Галлия заговорила сама, прежде чем он успел ответить:
– Взяли в арсенале. Я сказала стражникам, что ты дал мне разрешение.
Я посмотрел на Годарза, который пожал плечами и уставился в землю. Я подошел к Галлии, которая добыла себе отличную кольчугу, так же как и Праксима. Я встал перед ее конем, который, следовало признать, выглядел просто великолепно, его грива и шкура так и блестели на солнце. Все кони женщин были в красных попонах с желтой каймой – трофеи, снятые с римских лошадей.
– Может быть, вы спешитесь, чтобы мы могли обсудить этот вопрос? – тихо спросил я ее.
– А ты разрешишь нам сражаться в составе твоей конницы? – с вызовом спросила она.
– Это не так просто, как кажется.
– Нет, это достаточно просто! – сказала она. – Мы можем драться не хуже любого мужчины!
Вокруг нас уже начали толпиться зеваки, и это меня безумно раздражало.
– Верните этих людей к их обязанностям! – бросил я Нергалу, и он увел их.
– Если я сумею доказать, что мы умеем сражаться не хуже мужчин, ты пустишь нас в бой? – спросила Галлия достаточно громко, чтобы все слышали. И тем самым сама указала мне выход из этого затруднительного положения.
– Конечно, – ответил я. – Но как ты это докажешь?
Я глянул на Нергала, и он понятливо кивнул, правда, Годарз нахмурился, а Гафарн покачал головой.
– Состязание в стрельбе из лука – лучший способ решить этот вопрос. Как вы делаете в Парфии, – сказала Галлия. – Ставлю на кон свой лук против твоего!
Я рассмеялся и подошел ближе к ней.
– Любовь моя, ты же знаешь, что не выиграешь в таком состязании.
Она даже не улыбнулась.
– Ну, если я не могу выиграть, тогда у тебя тем более не должно быть возражений против того, чтобы посостязаться со мной!
И я принял ее вызов. Я любил эту женщину, но оставался парфянским принцем и унаследовал от предков вместе с кровью искусство прославленных конных лучников из легенд бескрайних азиатских степей. Я учился владеть луком, едва выйдя из колыбели, но сейчас пообещал себе, что не стану унижать женщину, на которой намерен жениться.
Наше учебное поле представляло собой широкое пространство открытой равнины неподалеку от подножья гор. Оно было разделено на несколько участков – дорожек для тренировки лучников, все одинаковой длины и устройства; точно такие же, как у нас в Парфии. Каждая была в пятьсот футов длиной с мишенями, установленными на левой стороне на некотором расстоянии друг от друга по всей длине дорожки. Мишени были квадратные, чуть больше трех футов в диаметре, и каждая была поделена на пять зачетных кругов, причем центральный, «яблочко», дававший наибольшее количество очков при попадании, был восьми дюймов в диаметре. Все мишени стояли в шестнадцати футах от каната, ограждавшего дорожку. Упражнение состояло в том, что всадник скакал по дорожке и пускал стрелу в каждую мишень на своем пути, хотя только самые искусные стрелки могли поразить каждую в центр. В тридцати футах от каждой мишени стоял маркер, державший в руках разноцветные флажки и поднимавший один из них, если мишень была поражена, и не поднимавший, если этого не происходило. Красный флажок означал попадание «в яблочко», зеленый – попадание в следующие три зачетных круга, а желтый – попадание во внешний круг. Белый флаг означал промах. Чтобы приблизить тренировку к боевым условиям, каждая попытка проходила галопом; конник должен был на полном скаку доставать стрелы из колчана и пускать их в цель. Это нетрудно для парфянина, но я сильно сомневался, что те, кто не привык стрелять с седла, смогут добиться хороших результатов, тем более женщины.
Состязание было назначено на середину дня, и я полагал, что на него явлюсь только я и Галлия; возможно, еще несколько человек. Как же я ошибался! Весть о состязании между «парфянином» и «его женщиной» подобно степному пожару распространилась не только среди конников, но и по всему войску. Когда я верхом на Реме прибыл на учебную дорожку, там уже собралось множество народу, все желали полюбоваться на то, что здесь сейчас будет происходить. Здесь были все подруги Галлии, а также Нергал, Годарз, Резус, Гафарн и еще несколько десятков парфян, которые должны были сейчас учить и тренировать своих людей, но вместо этого решили привести их сюда посмотреть на это состязание. Потом прибыли Спартак и Клавдия, а с ними целая орда фракийцев, а также Каст с еще большим количеством германцев. Я подъехал к Спартаку, который разговаривал с Нергалом и Годарзом, спешился и обнял Клавдию.
– Рад тебя видеть, моя госпожа, – сказал я.
– Как думаешь, моя галльская девочка может выиграть? – спросила она.
– В седле она сидит неплохо, – ответил я. – Но искусство стрельбы из лука у всех парфян в крови. Боюсь, ей не выиграть.
– Хочешь, заключим пари, а, Пакор? – сказал Спартак, подмигнув Клавдии.
– Мне бы не хотелось лишать тебя проигранных денег, мой господин, – ответил я.
В этот момент к нам подошел Гафарн. На его физиономии расплывалась глупая улыбка.
– Госпожа Галлия спрашивает, готов ли ты начать или же предпочитаешь прямо сейчас признать свое поражение.
