Утром, позавтракав, Элька и Луиджи покатили прочь из города. За рулем сидел молодой человек, комиссарша в задумчивости уставилась в окно. Внезапно Элька завопила:
– Остановись, немедленно остановись!
Луиджи подчинился и обеспокоенно спросил:
– Элька, что случилось?
– Вот что случилось! – ответила комиссарша и ткнула пальцем в булочную, около которой затормозил автомобиль.
Сквозь большое окно можно было видеть, как только что зашедшая в магазин... мадам Гош-Тариньяк, совершенно преобразившаяся и на вид полностью здоровая и вменяемая, покупает булочки.
– Старуха нас надула! – кричала Элька, выскакивая из автомобиля. – Разыграла из себя впавшую в маразм особу, а сама здорова, как огурчик! И падре тоже наврал с три короба! Они здесь все заодно! Я так и знала, что им звонили из Ватикана и велели обмануть нас!
Комиссарша влетела в булочную, Луиджи поспешил за ней. Элька, схватив за локоток мадам, рявкнула:
– Вы чудным образом исцелились от всех своих хворей?
– Не понимаю, что вы имеете в виду! – процедила старушка и наступила Эльке на ногу.
Комиссарша взвыла и выпустила мадам Гош-Тариньяк, та проворно покинула булочную и шустро двинулась прочь.
– Ничего себе маразматичка с болезнью Альцгеймера, которая даже свое имя вспомнить не в состоянии! – изумилась Элька и скомандовала: – Мальчик, вперед, за старухой!
Нагнать мадам было невероятно сложно, старушка обладала необыкновенной прытью. И все же Элька настигла ее и, схватив за шиворот, произнесла:
– Мадам, стоять! Иначе я применю к вам приемы карате!
– Грабят посреди бела дня! – завопила мадам, привлекая внимание прохожих.
Сцена, если смотреть со стороны, была ужасная: крепкого сложения женщина с горящим взглядом и запыхавшийся молодой человек пристают к опрятной старушке, прижавшей к груди пакет с булочками.
– Вас арестуют! – заявила мадам. – Я подам заявление о том, что вы пытались меня ограбить!
Элька, не растерявшись, обратилась к прохожим, которые возмущенно качали головами, созерцая нападение на старушку:
– Дамы и господа, эта особа – убийца! Она отравила моего папочку, как и восемнадцать других своих мужей! Я искала ее много лет и вот наконец нашла! Она – черная вдова!
– Что вы мелете? – пискнула мадам Гош-Тариньяк. – Вы уничтожаете мою репутацию!
– Скажите, куда дели подкладку власяницы графа Виктора, и мы оставим вас в покое. А иначе... – пригрозила комиссарша.
– Господи, – простонала старушка, – и почему все сошли с ума из-за какой-то старой тряпки? Вчера падре позвонил мне и заявил, что я должна разыграть выжившую из ума особу перед двумя посетителями и ни в коем случае ничего не говорить им про реставрацию власяницы.
– Куда вы ее дели? – повторила вопрос Элька.
Мадам запричитала:
– Я хотела вначале передать ее министерству в Бертране, но те заявили, что им она не нужна, и велели отослать французам, в Париж, в министерство культуры, точнее, в департамент по охране исторических монументов. Что и я сделала!
– Мадам, если выяснится, что вы врете, – жестко заговорила Элька, – я вернусь в Сен-Мишель и устрою так, чтобы все знали: вы – пособница кошмарных преступлений. И добьюсь, чтобы вы провели последние годы вашей жизни в тюрьме. А теперь ступайте прочь. И держите язык за зубами, мадам, вашему падре нечего знать, что мы с вами говорили.
– Боюсь, ему все равно доложат, – вздохнула старушка, – своей выходкой вы привлекли большое количество зевак.
Через пять минут машина, в которой находились Элька и Луиджи, неслась по трассе по направлению к соседней Ницце. Там они купили билеты на ближайший рейс до Парижа и во второй половине дня переступили порог министерства культуры. После недолгого препирательства им предоставили возможность поговорить с начальником департамента по охране исторических монументов. Тот, посмотрев в компьютере, сообщил:
– Вынужден вас разочаровать, в наших каталогах подкладка власяницы графа Виктора Бертранского более не значится.
– «Более не значится»? – повторила его слова Элька. – Куда вы ее дели?
– Передали в музей Гимэ, – ответил начальник. – Там, в составе коллекции Гайе, хранятся чрезвычайно ценные экспонаты текстильного искусства. Если это так важно, то я могу связаться с коллегами и попросить их оказать вам содействие.
– Очень важно! – вскричала Элька, чувствуя новый прилив сил.
Еще через сорок минут комиссарша и ее спутник попали в основанный в конце девятнадцатого века музей Гимэ, обладавший одним из самых больших и значительных в мире собранием предметов текстильного искусства. Эльке и Луиджи пришлось невероятно долго ждать, пока кто-то из руководства согласится принять их. Незадолго до закрытия, когда комиссарша в десятый раз осведомилась, сколько им еще торчать в коридоре, появилась миловидная дама в белом брючном костюме, представившаяся заместителем директора.
– Прошу прощения, – проворковала она, – сейчас у нас идет подготовка параллельно к трем экспозициям, поэтому сложно найти свободную минутку для незапланированных посетителей. Я разговаривала с коллегой из министерства культуры, и он сказал, что вас интересует подкладка власяницы графа Виктора Орли де Саллей. Да, она находится у нас, и если вы хотите, то можете взглянуть на нее.
Они прошествовали в большое помещение, заполненное ящиками. Сверившись с инвентарным номером, мадам заместитель директора раскрыла один из них и принялась выкладывать куски старинной материи.
– Странно... – пробормотала она, – согласно номеру, подкладка должна находиться здесь...
Дама осмотрела еще два ящика и, словно извиняясь, заметила:
– К сожалению, отыскать нужный вам экспонат не представляется возможным. Он, вероятно, утерян.
– Украден! – без обиняков заявила Элька.
– О, такое во французских музеях полностью исключено! – возразила заместитель директора. – Преступления в Лувре происходят только в романах Дейла Уайта! Наши сотрудники – вне подозрений. Да и кому, скажите на милость, могла потребоваться трухлявая подкладка какой-то власяницы? На черном рынке предметов искусства она никому не нужна!
– Я могу назвать сразу несколько весьма известных личностей, которые удавятся ради того, чтобы не позволить нам заполучить подкладку, – ответила Элька.
Заместительница директора музея, вздохнув, вежливо дала понять, что ее временем не следует злоупотреблять. Эльке и Луиджи не оставалось ничего другого, как покинуть музей. Их сопровождающая попрощалась и ушла. Внезапно комиссарша заявила:
– Луиджи, ты можешь идти, а я задержусь.
– Что такое взбрело вам в голову? – заинтересовался тот.
Но Элька промолчала. Отослав молодого человека, она воровато осмотрелась по сторонам и подошла к кабинету мадам заместительницы директора. Та минуту назад упорхнула, и комиссарша решила действовать. Вскрыть замок не составляло ни малейшего труда. Оказавшись в кабинете, Шрепп, уверенная, что заместительница директора солгала по поводу подкладки, что ее попросили отделаться от назойливых посетителей, обшарила ящики письменного стола, но ничего интересного для себя не нашла.
