— Кто тебя выпустил?
Глаза Менари ярко сияли.
— Кто-то извлек для меня дополнительную магическую силу из разлома в Двенадцатую ночь. Она разрушила все чары на много миль кругом. Поэтому я ушла из Севенфолда и вернулась домой повидать своего дорогого отца. Он рассказал мне, что вы с Джейн наведались сюда этой ночью. — Ее едва заметная улыбка стала шире. — Ты думаешь, здесь есть какая-то связь?
— Кто рассказал тебе о разломе?
— Я здесь выросла, помнишь? Мне еще в колыбели снился этот разлом. Он пел мне.
— Как это поэтично.
— Я нашла его, когда была еще маленькой девочкой. Я пыталась показать разлом Агнес, но она боялась. Она рассказала отцу, а он рассказал деду. Меня наказали. С тех пор все старались не пускать меня к разлому. Они даже привели львов, чтобы его сторожить. Но я не боюсь львов, мне они даже нравятся. И они ко мне не лезут. — Менари грозно посмотрела на Фэрис. — А кто тебе рассказал о разломе?
Фэрис не ответила на ее вопрос.
— Тебе повезло, что ты выбралась из Севенфолда. Зачем ты пришла сюда, не боишься, что отправят обратно?
Менари огляделась кругом и вздохнула с глубоким удовлетворением.
— Разве это не очевидно? Здесь сила.
Поганка посмотрела вдаль, на горизонт, казалось, она впитала утренний свет и приняла в себя его частицу. Он вернул румянец ее лицу и вспыхнул в ее волосах.
— Я всегда думала, что поделюсь разломом с отцом, но он его боится. Он не хотел, чтобы я поднималась сюда. Он так привык все делать по-своему. Мне пришлось его усыпить. Я их всех усыпила, всех в замке. Мне было некогда, а это избавило меня от споров. Теперь я думаю, что ты тоже должна уснуть. Я устала объяснять.
Ветер, растрепав волосы Менари, превратил их в светлый ореол, когда она протянула руки к солнцу. От нее исходил такой яркий свет, что кончики ее пальцев стали почти прозрачными на фоне неба. Постояв так, она опустила руки и улыбнулась Фэрис ангельской улыбкой.
Фэрис смотрела на нее. Красота Менари заставила ее болезненно осознать собственный жалкий вид, и это ее рассердило.
— Как быстро у тебя отросли волосы. Наверное, ты использовала какое-то заклинание.
Улыбка Менари померкла.
— Почему ты не засыпаешь?
— Неужели тебе все время надо разговаривать так, будто тебе шесть лет? Это так утомительно.
Менари топнула ногой.
— Усни!
Фэрис тоже топнула ногой.
— Заставь меня!
— Я пытаюсь. — Глаза Менари вспыхнули. — О, мне хочется убить тебя.
— Да, я догадываюсь. Ты мне тоже не нравишься, но я не нанимаю убийц.
— Конечно, ты не можешь. Отец бы тебе не позволил.
— Что может сказать твой отец… о! — Фэрис вспомнила вероломное соглашение Бринкера с королем. — Хочешь — верь, хочешь — нет, но я не стремлюсь стать твоей мачехой. Собственно говоря, худшей судьбы я даже представить себе не могу. Как только закончу здесь, я уеду домой, в Галазон.
Менари хитро спросила:
— Закончишь что?
Фэрис подбоченилась.
— Ну, сначала я собираюсь спустить тебя с лестницы.
— Ты пытаешься сомкнуть разлом, правда? Я это и раньше чувствовала. Извини, но могу тебе сразу сказать, что у тебя ничего не выйдет, — Менари насмешливо улыбнулась. — Не буду тебя отвлекать. Действуй. Пытайся.
«Проницательность и воля», — напомнила себе Фэрис. Перед сверкающей силой Менари она чувствовала себя жалкой и плохо подготовленной. Она хотела бы, чтобы у нее было волшебное кольцо, или волшебная палочка, или какой-нибудь другой волшебный предмет. Даже пусть тяжелая кочерга! «Остроконечная шляпа, усыпанная серебряными звездами и полумесяцами, пригодилась бы», — с грустью подумала она. Она даже не умела делать руками впечатляющие жесты. Могла только стоять, вся в грязи, чувствуя бессильную ярость, на стеклянной лестнице, над разверстой пастью разлома.
— Скажи мне, когда закончишь. — У Менари был скучающий вид, но злорадство в голосе выдавало ее заинтересованность.
Разлом слегка изменился. Фэрис почувствовала, как стеклянная лестница под ней как будто стала немного мягче. Зеленый цвет распространился выше, прозрачное стекло отступило на пять ступенек.
Фэрис села на ступеньку и прижала ладони к стеклу. Оно было холодным, но не скользким. Фэрис погладила ступеньку, лаская ее, словно та была живой. Лестница задрожала и замерла.
Казалось, голос Менари раздается откуда-то издалека. Невозможно было не услышать снисходительности в ее тоне.
— Это очень мило. Ты закончила?
Приходилось делать усилие, чтобы разглядеть Менари, такой яркий солнечный свет заливал ее. Фэрис прищурилась.
— Ты сделала это нарочно.
— Ты не можешь сомкнуть разлом. Я так и знала. Но было забавно смотреть, как ты пытаешься.
— Продолжай смотреть. Мне не зря поручили эту работу.
— Дура. Думаешь, ты была первой? Ты хоть раз получала что-то такое, чем я уже не владела и что отвергла?
Менари нанесла Фэрис удар по слабому месту, о существовании которого она не подозревала.
— О чем ты говоришь?
— А как ты думаешь? Если бы я хотела стать хранительницей севера, я бы ею стала. Тебе достаются мои объедки.
Фэрис с трудом сумела ответить:
— Ты ошибаешься.
— Давай, назови хоть одну вещь, которую ты получила до того, как она мне наскучила. — Менари сладко улыбнулась. — Бросаю тебе вызов.
— Это легко. — Фэрис почувствовала, как ее пальцы сжались в кулаки. Стекло леденило костяшки пальцев. — Любовь.
— Любовь? К тебе? — Менари смеялась долго. — О, ты говоришь о твоем слуге-блондине? Это очень смешно. Ты думаешь, я бы тебе позволила получить его обратно, если бы он мне уже не надоел? О, ты слишком старомодна. Попытайся еще раз.
«Если бы дело было только в любви…» Ну, дело не только в ней.
— Дружба, — сказала Фэрис.
— Ты думаешь о своей учебе в Гринло? В Гринло, где я делала все, что там можно было делать, когда ты еще даже не успевала помечтать об этом? — Менари покачала головой, продолжая смеяться. — Ничего лучше не можешь придумать?
Фэрис привыкла к Менари, но она так устала, что ей было трудно терпеть насмешки. Все это было правдой, в каком-то смысле. Она хорошенько поразмыслила, прежде чем заговорила снова.
— Долг, — в конце концов произнесла она.
Менари казалась озадаченной. Через секунду лицо ее прояснилось, а голос стал еще более покровительственным.
— Я все перепробовала, дорогая. И мне все это надоело.
Наконец пришла очередь Фэрис удивиться.
