— А что с этими? — Арнор кивнул в их сторону.
— Хотите спасти?
— Нет-нет, — замахал рукой мэтр. — Но они могут помешать нам.
— Пусть попробуют, — усмехнулся Берсень. — Возьмитесь за меня и закройте глаза. Я перенесу нас всех на ту сторону.
— Но они могут ударить в спину! — закричал мэтр. — Их нельзя оставлять в живых!
Эрик и Диана воззрились на него в изумлении. Берсень рассмеялся.
— Знаете, мэтр, да ведь вы кровожадный человек, — заметил он. — Успокойтесь. От них не будет вреда. Да и недолго им там стоять.
— Вы уверены?
— Да, мэтр. И хватит болтать. Подходите ближе.
2
Дарел заскрежетал зубами. Он опоздал совсем чуть-чуть. Он подбирался к этим ублюдкам, прикрываясь массивными тушами райгеров. Он был уже совсем рядом. Но проклятые маги, воспользовавшись своей мерзкой волшбой, ускользнули практически из-под самого носа.
Дарел заглянул в расщелину. Оттуда тянуло прохладой, и капитан поймал себя на мысли, что не прочь немного посидеть здесь — остыть, отдохнуть, поразмыслить… И тотчас будто чья-то рука сжала его сердце: он не имел права. Не сейчас и не здесь. Пока Берсень и Арнор живы, Дарел не может останавливаться. Его отец и мать. И его друзья — Тео, Таркен, Коменж, Рагнар. Слишком много крови на руках магов.
Дарел осмотрел узкие карнизы, тянувшиеся по краям пропасти. Там, распластавшись по стенам, стояли люди. Солдаты в латах Золотой гвардии и, похоже, какие-то монахи.
Дарел окинул взглядом карнизы, раздумывая, какой выбрать.
— Эй, гвардеец! — закричал ближайший к Дарелу рыцарь со значком капитана. — Ты ведь из «серебряных», ты должен помочь мне! Я — барон Раймонд де Фреймар. Поверь, я не останусь в долгу. У меня есть деньги, влияние. Я многое могу сделать. Прошу, не оставляй меня здесь!
— Помоги мне! — донеслось с другой стороны расщелины.
— Спаси меня! — закричали еще дальше. — Спаси!
Дарел нахмурился. Кто бы сказал недавно, что славящиеся своей спесивостью «золотые» будут слезно просить его о помощи, поверил бы он?..
— Серебряный! Я плохо вижу в этом полумраке, но, кажется, ты ведь тоже капитан! Помоги, прошу! Мы ведь воины, ты и я!
На стенах уцелело немного фонарей, но и тот свет, что они давали, казалось, утопал в мрачной бездне. В полумраке фигуры людей, застывших в полной неподвижности, напоминали искусные статуи.
— Слышишь меня, капитан?! — Барон был ближе всех, и его голос с легкостью перекрывал остальные. — Я озолочу тебя! Проси о чем хочешь! Деньги, земли, должности — в Серебряной или в Золотой гвардии, где хочешь! Я все устрою! Чего ты молчишь? Скажи же что-нибудь! Я не могу здесь больше стоять! У меня затекли ноги, но я не могу шевельнуться! Умоляю, капитан!
«Они и есть статуи, — подумал Дарел. — Они бессмысленны и бесполезны. Хваленая Золотая гвардия — просто сборище трусов. Они не смогли остановить магов. А теперь не могут достойно умереть. И они мешают мне. Эти… статуи».
Дарел снял с себя все доспехи. Немного подумав, стащил сапоги, стеганку и рубаху, оставшись в одних штанах, ножны с мечом взял в руки.
— Эй, что ты делаешь? — недоумевал барон. — Я не понимаю тебя, зачем это все?
Разбежавшись, Дарел перемахнул через пропасть и опустился на карниз рядом с бароном.
— Что ты делаешь?! — вскричал тот. — Зачем?! Достаточно было бросить веревку. Как ты собираешься мне помочь теперь? Ты идиот! — Голос барона сорвался на визг. — Теперь ты в таком же положении, как и я!
— С дороги, — тихо сказал Дарел.
— Что?! — Барон дернулся от неожиданности, опасно качнулся, но кое-как удержался на краю. — Что ты сказал? Я не понимаю.
— С дороги, и побыстрее. У меня очень мало времени, барон. Магов нужно остановить.
— Магов? Каких… к дьяволу, магов! Я просил тебя о помощи!
В руках Дарела лязгнул клинок.
— Ты что?! Ты спятил! Что ты задумал?!
— Убирайся с моей дороги, ублюдок! Я очень спешу!
Дарел взмахнул поверху мечом, намереваясь уколоть барона в прорезь шлема, но тот в испуге отшатнулся и, истошно вопя, полетел вниз. Взгляд Дарела остановился на следующем воине. Глаза у того поползли на лоб.
— С дороги! — прорычал Дарел, двинувшись по карнизу. — Все прочь с моей дороги!
3
Очутившись на другой стороне расщелины, Арнор смотрел на Берсеня так, словно готов был вот-вот преклонить перед ним колени.
— Сударь Берсень, — дрожащим голосом обратился он к магу, — это Перемещение, не так ли? Боже, как я сразу не понял… Как я мог сомневаться? Настанет день и час… Явится ангел Господень…
Берсень пожал плечами. В десяти шагах перед ним отливала стальным блеском массивная двустворчатая дверь. Там, за ней, маг ощущал медленную пульсацию Сердца.
— Мы пришли. — Он с силой поскреб немилосердно зудящий шрам. — Вы готовы? Ди?
— Да, — тихо сказала Диана, во взгляде ее сквозили холод и равнодушие. — Пусть будет так.
— Эрик?
— Ты ведь для этого вытащил нас сюда? — скривился виконт. — Значит, вперед.
— Мэтр?
— Сударь Берсень, — Арнор облизнул сухие губы, — вы — Избранный. Мы не можем потерпеть поражение.
— Делайте то, что считаете нужным. Но старайтесь держаться ближе ко мне.
Эрик, не сводивший с Берсеня взгляда, заметил проступившую на его лице испарину. «А ведь он устал, — с долей удивления подумал Эрик. — Черт возьми! Он ведь едва…»
— Идемте.
Дверь открылась от легкого толчка.
4
Гангель Мун задумчиво выщелкивал патроны из магазина ружья, или, как его здесь называли, скорострела, после чего вставлял их обратно, магазин в ружье, а затем начинал сызнова. За несколько часов, проведенных в Башне, он успел основательно познакомиться с этим оружием, так что мог разобрать и собрать его с закрытыми глазами. Но все еще не мог привыкнуть. Это оружие казалось каким-то чудом. Если бы в свое время у него был такой скорострел…
Время от времени глаза Гангеля словно невзначай поднимались вверх. Там, на вершине двадцатиметровой каменной стелы, сияло небольшое «солнце». В сравнении с настоящим небольшое, размером с пятиэтажный дом, и неяркое — на него можно было смотреть почти не щурясь. И на него хотелось смотреть. Оно притягивало взгляд. Во всяком случае Гангель то и дело ловил себя на том, что, пока его руки перещелкивают патроны из магазина в магазин, сам он бессмысленно пялится вверх. С интересом поглядывал туда и расположившийся рядом с Гангелем Каспар Геллер.
Сердце Уриэля — так назвал это скромное светило Куратор. По мнению Гангеля, с сердцем оно не имело ничего общего, если не считать медленной, размеренной пульсации. Примерно раз в полчаса Сердце содрогалось, и, если присмотреться, можно было увидеть, как по его вязкой и блестящей поверхности пробегают ленивые волны, после чего оно долго колыхалось, успокаиваясь перед новым толчком.
