У входа во дворец люди Ганса спрыгнули с коней, отпустив их на волю. С Грубером и жрецом Смерти во главе они ворвались в главный зал и вынуждены были отойти, чтобы выпустить наружу обезумевшую толпу прислуги, музыкантов, пажей. Каспен схватил за шиворот бедолагу-лютниста, который зажмурился и прижал инструмент к животу.
— Это безумие, безумие! Они всех убивают! — верещал он, пытаясь вывернуться из одежды и сбежать в ночь.
— Беги! — выругался Каспен, отшвыривая музыканта к двери. Шесть рыцарей и священник пошли через огромное пространство зала. По всему зданию слышались панические вопли и заходящиеся тревожные колокола.
— Мы опоздали, — сказал Ганс.
— Мы не можем опоздать, — отрезал жрец. — Сюда.
— Куда мы идем?
— В гостевые палаты.
— А откуда ты знаешь, где это?
— Я исследовал этот вопрос, — улыбнулся отец Дитер. Это была самая ледяная улыбка, которую Гансу когда-либо доводилось видеть.
Зажатые в углу, отпугивая взмахами молотов любого, кто пытался приблизиться, три Белых Волка-Храмовника стояли рядом, плечо к плечу. Моргенштерн, Аншпах, Драккен. Два молота, один меч против двух десятков ополоумевших Пантер, загнавших их в тупик. Четыре рыцаря уже лежали мертвыми или умирали. Это было все, что защищавшиеся Волки могли сделать.
Из-за рядов противника Драккен увидел, как к ним подходят фон Фольк и еще дюжина Пантер. «Вот и все, — подумал он. — Вот что значит „решающий численный перевес“…»
Фон Фольк зарубил одного противника, потом второго. Его люди отчаянно врубились в спины безумцев, обложивших трех Волков.
Тот первый удар не знал себе равных в истории. Впервые один из священных рядов рыцарей-Пантер убил своего товарища. Но он не остался последним. Драккен отдавал себе отчет в невероятности того, чему он стал свидетелем. Пантеры убивали Пантер. Он подумал об Эйнхольте. «Убил ли когда-либо Волк другого Волка?»
Он подумал об Арике, но мысль причинила столько боли, что он не смог ее удержать в голове, поднял меч и рванулся на врага. Моргенштерн подхватил его клич, он и Аншпах не отстали от Драккена и на полшага. Безумцы-Пантеры попали меж двух огней.
Через три бесконечно долгие минуты гнева и отчаяния все было кончено. Двадцать пять благородных Пантер лежали убитыми и ранеными на залитом кровью мраморном полу. Фон Фольк выронил меч, трясущимися руками стянул с головы шлем и в ужасе упал на колени в кровь своих погибших собратьев. Его живые подчиненные, которых не поразило магическое безумие, казалось, сойдут с ума теперь от осознания того, что они сделали своими руками. Кто-то стоял на коленях, кто-то отвернулся к стене, чтобы никто не увидел его слез, но никто не остался безучастным к тому, что сотворил. К тому, что их вынудили сотворить.
— Во имя Графа… — со слезами на глазах шептал фон Фольк. — Почему я дожил до этого дня? Мои ребята… мои…
Моргенштерн встал на колени напротив фон Фолька и сграбастал его сжатую в кулак руку своими лапами.
— Ты исполнил свой долг, дружище, и пусть Ульрик и Сигмар возблагодарят тебя за это. Во Дворец Мидденхейма сегодня ночью проникло безумие, а ты одолел его, выполнив свой долг по охране Графа. Мы будем скорбеть о душах этих славных воинов. Я присоединюсь к тебе в этой скорби. Но они изменились, фон Фольк. Они перестали быть людьми, которых ты знал, уважал, любил. Зло завладело ими. И ты сделал то, что должен был сделать.
Фон Фольк поднял взор на тучного Белого Волка.
— Это все слова. Они не были твоими друзьями.
— И все равно — ты был прав. Мы верны своей стае, но когда зло наносит удар, наша первейшая обязанность — сохранять преданность Короне.
Моргенштерн извлек из-под доспехов флягу и протянул ее фон Фольку. Тот жадно отпил из нес.
— Между тем, — сказал Аншпах, помогая подняться фон Фольку, — это только начало того ужаса, с которым мы можем столкнуться сегодня ночью.
Капитан Пантер кивнул, вытер губы и еще раз приложился к фляге с огненной водой.
— Пусть Сигмар приглядит за теми, кто все это здесь устроил, так как от меня они жалости не дождутся.
Они нашли Арика лежавшим лицом вниз перед камином в гостевой комнате. Его волосы намокли в крови, которая медленно сочилась из щелей его доспехов. Дорф и Каспен переложили его на кровать, сняв доспехи. Звать врача было бессмысленно — дворцовый лекарь занимался бретонским послом. Вперед прошел жрец Морра.
— Я обычно ухаживаю за мертвецами, но кое-что о медицине знаю. Один — два приема, по меньшей мере.
С помощью Каспена, который был главным костоправом у Белых Волков, Дитер начал перевязывать раны знаменосца.
— Безумие уничтожило моих людей, — делился своим горем фон Фольк.
— Безумие уничтожает весь этот город, — повернулся к нему Левенхерц. — Мы узнали, что черная некромантия проникла в это место, преследуя свои собственные цели. Лихорадка — часть ее чудовищного плана. Это не чума, это магическая хворь, которая призвана заразить нас всех безумием и жаждой убийства. Разве не так, жрец?
Отец Дитер оторвал взгляд от раздробленной руки Арика.
— Примерно так, Левенхерц. Болезнь, овладевающая жителями Мидденхейма, своим появлением обязана магии. Безумие. Ты видел знаки, фон Фольк. Ты прочел слова на стенах.
— Безумие, которое заставляет поддавшихся ему убивать снова и снова во имя увеличения кровавого списка, — сказал Ганс безжизненным голосом. — В любой момент это проклятие может пасть на любого из нас. Оно заразно, оно распространяется, и скоро мы не сумеем совладать с ним.
Драккен вышел вперед.
— Я видел это зло.
— Что?
— Тварь, с которой вы сражались в подземелье, — сказал Драккен Груберу. — Тварь с розовыми глазами. Она была здесь. Но это была не худая фигура, не дерганая марионетка — это..
Он не мог назвать имя.
— Ну, не молчи! — нетерпеливо сказал Левенхерц. Грубер оттащил его от бледного молодого Волка, который все никак не мог собраться с силами и закончить фразу. Ее закончил жрец Морра.
— Это был Эйнхольт.
Головы Волков как на шарнирах обернулись к Дитеру и снова вернулись к Кригу.
— Это так? — спросил Ганс. Драккен кивнул.
— Оно так назвалось. Но это ложь. Оно взяло его тело, как я могу взять чужой плащ. Оно пользуется телом Эйнхольта. Это не было Эйнхольтом, но выглядело, как он.
— И… сражалось, как он. — Арик приподнялся на локте здоровой руки и осмотрел всех собравшихся. — Это была плоть и кровь Эйнхольта, его воспоминания и умения. Но это лишь скорлупа, внутри которой прячется злая тварь. Она сказала, что забрала Эйнхольта, дабы отомстить ему, так как он помешал ей в чем-то… думаю, что тогда, в подземелье. Ей нужно было тело, и она выбрала Эйнхольта.
