нервничаем, — сказала Адди.
— Я не знаю, что сказать, — призналась Фонда. — Я ни в коем случае не хочу вас обидеть, девочки. Было бы плохо, если бы я сказала что-нибудь глупое и ненамеренно…
Она замолчала, а затем тут же начала снова:
— Но, ну, Харли… он потерялся. С тех пор, как я встретила его, он просто потерялся. Потерялся без вас. Потерялся без вашей мамы. Даже со мной он… я не уверена, ну, Боже, это так тяжело.
— Просто говорите, что хотите сказать, Фонда, — мягко попросила Иззи.
— Хорошо, — нерешительно ответила Фонда. — Я просто не уверена, поскольку прошло так много времени, что он смог привыкнуть к тому, что нашелся. — Ее голос понизился. — У него есть ваша фотография. Фотография вас, девочки, с вашей мамой. Он держит ее в бумажнике. Носит ее повсюду. Эта фотография была у него, сколько я его знаю. А я знаю его двадцать лет.
— Ублюдок, — буркнул Джонни себе под нос.
К счастью, он сделал это достаточно тихо, и ни одна из женщин не обратила на него внимания.
И никто иная, как Марго, подняла глаза на Джонни, ясно говоря: «Заткнись, нахрен».
Разумеется, без ругательства, но с тем акцентом, который оно придает.
— Он любил ее, — тихо продолжила Фонда. — Он очень, очень любил ее.
Ублюдок.
— Вам пришлось нелегко, — заметила Адди.
— Я не возражала, она была красива. Вы были красивы. Вы и сейчас красивы, — сказала Фонда. Потом снова тихо: — Неплохо иметь мужчину, который умеет так любить.
Фантастика.
Женщина говорила искренне.
— У него были проблемы с отцом, — сказала она сестрам. — Я знаю, что это не оправдание. Я бы никогда не стала оправдывать такое. Харли тоже. Он определенно не стал бы. Но у него были проблемы с отцом. Его отец хотел, чтобы он взял под свое руководство хозяйственные магазины. Будучи единственным ребенком, сыном, он был далеко не счастлив: Харли хотел стать музыкантом. Отец считал его маменькиным сынком и очень часто говорил ему об этом. Он хотел добиться чего-то самостоятельно. И испытывал давление, чтобы доказать, что его отец неправ. И он был… он был молод и чувствовал то, чего не мог… Боже, это звучит так, будто я оправдываю его, хотя это не так. Правда. Я просто… он может не сказать вам этого, потому что не хочет, чтобы вы думали… Я просто предположила, что, возможно, вы… вы должны знать.
Марго села прямо.
Вот оно.
Началось.
Дерьмо.
— Мы рады, что вы нам рассказали, — сказала Адди.
— Когда ваша мама ушла и забрала вас, он пристрастился к выпивке и наркотикам. Именно после посещения группы поддержки он понял, что ему требуется помощь и в управлении гневом. Хотя я думаю, он уже это знал, потому что никогда… не со мной… — Фонда не закончила предложение, продолжив: — И он сделал это. Начал работать над управлением гневом. Теперь он чист уже десять лет, и он… ну, у него есть клуб. Здесь, в Мемфисе. Он выступает со своими друзьями по вечерам в пятницу, но в основном ищет артистов, которые, по его мнению, талантливы, и дает им шанс. Он, ну… его клуб известен. Там играл Джастис Лонсам. А «Цыгане голубой луны» сняли там клип.
И он получал фанта-хрени-ческую прибыль.
Звучало так, что у их отца было все в порядке.
Дианна откинулась на спинку кресла и провела ладонью по округлившемуся животу.
И вот оно снова.
— Ох, черт, — пробормотал Чарли.
— Можем ли мы… как вы думаете, мы могли бы поговорить с ним? — спросила Иззи.
— Да. Да-да-да, — поспешно затараторила Фонда. — Позвольте… я возьму телефон с собой, чтобы найти его.
Из посмотрела на Адди.
Адди посмотрела на Иззи.
— Секундочку, — послышался из телефона голос Фонды.
Потом ничего, только сестры сели ближе друг к другу на диване.
— Ладно, девочки, он здесь. Вот он. Прямо здесь, — пробормотала Фонда, а затем послышалось, как она говорит: — Ответь, Харли.
Покашливание, а затем мелодичное и глубокое:
— Девочки?
Головы Иззи и Адди качнулись, касаясьдруг друга.
— Папа? — отозвалась Адди.
— Это..?
— Адди.
— Я тоже здесь, — подала голос Иззи.
— Иззи, — прошептал он. — Эм…
Еще одно покашливание, затем:
— Как ваши дела, девочки?
— У нас все в порядке, пап, — ответила Адди.
— Дэвид? — тихо позвала Марго. — Мне нужен «мартини», любовь моя.
— Да, — сказал Дэвид и удалился.
— Чарли? — тоже тихо позвала Дианна. — Мне нужен «мартини», любовь моя.
— Как насчет охлажденного «Перье»? — предложил Чарли.
Дианна закатила глаза.
Чарли ушел.
— Девочки, вы… не одни? — донесся из телефона голос Харли Обри.
— Нет, мы с семьей, — сказала Иззи.
— Понятно, — сказал он. — И хорошо. Хорошо. Это хорошо. Эм… а, эм… мой внук там?
— Он во дворе с няней, — сказала Адди.
— Ага. Хорошо. — Его голос охрип. — Ладно, девочки, подождите. — Затем отдаленное хриплое: — Черт.
И вернулась Фонда.
— Вашему отцу нужна минутка, девочки. Это ничего?
— Ничего, — сказала Иззи.
— Абсолютно нормально, — добавила Адди.
— Хорошо… итак, пока Харли приходит в себя, расскажите мне о себе. Вы очень красиво одеваетесь, а те мужчины, что вас сопровождали… я просто, знаете, я старше, и, ну, я думаю, я ваша мачеха, но… ух, вау.
Иззи и Адди рассмеялись.
Черт возьми.
Им придется смириться.
Тоби посмотрел на Джонни.
Джонни посмотрел на него.
— Пиво? — спросил Тоби.
— Бурбон, — сказал Джонни.
— Я принесу, а ты оставайся, — предложил Тоби.
Джонни кивнул.
— Я тоже выпью немного бурбона, — заявила Дианна.
Наверное, это было единственное, что могло заставить Тоби улыбнуться.
Он подарил эту улыбку Дианне.
Затем отправился за бурбоном и вином для Адди и Иззи.
Потому что он подсчитал, что рассказ о пропущенных двадцати пяти годах займет некоторое время.
— Значит, — услышал он Фонду, возвращаясь обратно в комнату, — две сестры, два брата, я думаю, это очень мило. Когда Харли узнал об этом, ну, когда адвокаты Джун сказали нам, кто приедет с вами на оглашение завещания, он забеспокоился о вас, потому что такой уж он по натуре, но я сказала ему…
Ага.
Бл*ть.
Это займет некоторое время.
Наверное, годы.
И да, им придется смириться.
Но, по крайней мере, Фонда звучала так, словно она была нормальной.
А голос Харли Обри звучал так, словно он провел последние двадцать пять лет в аду.
Это означало, что, в конечном итоге, они смогут принять то, что у Адди и Иззи была Дафна, они были друг у друга, у них была любовь, свое место, свои люди, своя семья.
Несмотря на то, что у них было немного, в то же время, у них было все.
Им жилось лучше,
