class="p1">— Мы должны забрать Бруклина у Дианны и Чарли, — напомнил ему Тоби.
— Если Дианна и Чарли тоже захотят приехать, им, как всегда, здесь рады, — ответил Дэйв.
— Ладно.
— Увидимся через пару часов, сынок.
— Пока, Дэйв, — сказал Тоби.
— Пока, Дэйв, — подала голос я.
— До встречи, дитя.
Тоби отключился.
Я дала ему время, затем я попросила:
— Поговори со мной.
— Я не хочу, чтобы эта хрень каким-то образом затронула Бруклина, — заявил он.
Я посмотрела в лобовое стекло.
Это было его первое требование как отца, которое он когда-либо предъявлял.
Хотя я не была уверена в своих чувствах по поводу того, что только что произошло, но в том, что это прозвучало как требование отца, я ни сколько не сомневалась.
И мне это нравилось.
— Ты взрослый человек и можешь выбирать, — продолжил он. — Я рядом с тобой, за твоей спиной, чтобы выслушать тебя, что угодно, если ты решишь принять ту оливковую ветвь, которой он и его женщина пытались ткнуть тебе в лицо. Но если ты дашь этому ублюдку шанс, ему предстоит долгий, мать его, разговор, прежде чем он даже приблизится к Бруклину, и он не увидится с тобой без меня. Она тоже.
— На данный момент у Брукса нет бабушки и дедушки, но у него есть три миллиона долларов, — осторожно заявила я.
— Тогда кто, нахрен, такие Марго и Дэйв? — потребовал Тоби.
Дерьмо.
— Я имею в виду кровную родню, а не по сердцу, — быстро исправилась я.
Тоби ничего не сказал.
Я дала ему больше времени, потом сказала:
— Люди меняются.
Тоби не ответил.
— Не он это начал, а она, — напомнила я. — Он не пытался нас остановить. Он просто…
Я сжала губы, думая о том, как закончить фразу: «он просто…».
Дафна простила бы.
Если извинения искренние, мои прекрасные королевы, сказаны от всего сердца — вы никогда не должны закрываться перед таким открытым сердцем.
— Правительственный сыр, — процедил Тоби сквозь зубы, пробиваясь через мамин голос в моей голове.
Я закрыла глаза.
— Джонни показал мне ваши фотографии в их конюшне, — сказал мне Тоби.
Я открыла глаза.
— Фотографии, где вы втроем с лошадью, — продолжил он. — Это случилось после того, как я показал ему кольцо, которое мы с Марго выбрали для тебя. Мы заключили договор, Джонни и я. Никогда больше, Адди.
Я посмотрела на него.
— О чем ты?
— В тот день с вашей мамой, когда вы были детьми. Пластиковые сандалии. Стрижки на дому.
Мне хотелось улыбнуться, потому что я вспомнила те фотографии.
И тот день.
Мы были счастливы.
— Вы с сестрой никогда больше не будете страдать, Аделина. Никогда больше, черт возьми.
О, Боже.
Мой мужчина.
— Тоби, — тихо сказала я.
— Никогда больше, Адди. Особенно от рук этого проклятого человека.
— Мы были счастливы.
— Чушь собачья.
— Теперь я миллионер, — напомнила я.
Ну… чутка.
Делал ли один миллион вас миллионером?
Я не спросила об этом Тоби.
Хотя еще не закончила говорить.
Но Тоби опередил меня.
— Ты была миллионером, когда вошла туда, Аделина. Мое кольцо, моя кровать, наш ребенок, наши деньги.
Я втянула в себя воздух.
— Но это сейчас, — сказал Тоби. — Полгода назад ты не могла позволить себе купить своему ребенку подарки на Рождество.
— Я и говорю, что сейчас я миллионер, но это не отменяет того, что я сказала на Рождество. И этому научила меня моя мама. Ты, наш ребенок, наша собака, наша кровать, и теперь… наша кошка — со мной все в порядке. Так было всегда. Все, что мне было нужно, это мама и Иззи. Потом Брукс. — Я протянула руку и обхватила его бедро. — Я всегда была богата, Тоби. Знаешь, о чем спрашивала мама, когда мы по воскресеньям устраивали себе процедуры по уходу за лицом, сидели под звездами или ели чечевицу, приготовленную по какому-нибудь ее безумному, но вкусному рецепту, смеялись и были счастливы?
— О чем она спрашивала?
— «Интересно, чем занимаются бедняки»?
Его ладонь накрыла мою руку и сжала ее.
— В этом была вся Дафна, — сказала я тихо. — А я и есть Дафна. И у меня есть Брукс и ты, Иззи, Джонни, Марго, Дэйв. Думаешь, мне может что-нибудь причинить боль? Думаешь, Дафна когда-нибудь позволяла ему по-настоящему причинить мне боль? Я выросла самой богатой девочкой в мире. И с тех пор ничего не изменилось.
— Гранит и сталь, — пробормотал он.
Я не была уверена, что поняла его.
Но все равно сказала:
— Да.
Он повел машину дальше.
Через некоторое время я перевела взгляд вперед.
Но руку не убрала.
Наступило долгое молчание.
Тоби прервал его, сказав:
— Если он или его жена сделают попытку, ты его примешь?
— Я поговорю с Иззи и Марго, а потом с тобой и приму решение.
— Хорошо, детка.
Мы снова поехали в молчании.
На этот раз его нарушила я.
— Спасибо, что поехал со мной, дорогой.
Он крепко сжал мою руку.
— Заткнись, Леденец.
Я смотрела в лобовое стекло.
И улыбнулась.
Тоби
Две недели и один день спустя…
Женщины сидели, сбившись в кучку: две белокурые головы, которые могли отличить только их любимые мужчины, голова со стильной черной прической и голова, покрытая шелковым платком.
Мужчины не сидели.
Все они стояли в ряд, прислонившись плечами к стене и скрестив руки на груди.
Джонни, Дэйв, Тоби и Чарли.
Брукс был снаружи с шестнадцатилетней девушкой по имени Лорен, в которую он влюбился, когда время от времени проводил с ней эти последние три месяца.
Из мобильного Иззи, лежащего на кофейном столике Марго и Дэйва и не видимого из-за нависших над ним женщин, раздавались гудки по громкой связи.
— Алло? Да? Это Элиза и Аделина? — ответил женский голос.
Голос звучал нервно.
Дерьмо.
— Да, эм… Фонда, это я и Адди, — ответила Иззи.
Дерьмо.
— Хорошо, ладно, ну… привет.
— Привет, — сказала Из.
— Привет, — сказала Адди.
— Ладно, ну, мы, правда, не ожидали… то есть, на прошлой неделе адвокаты сообщили нам, что вы хотите связаться с нами, так что время у нас было. Но мы абсолютно не ожидали… я имею в виду, это такой сюрприз, мы…. — она перестала тараторить и заявила: — Мы очень рады вашему звонку. Ваш отец очень рад, что вы, девочки, позвонили.
Рык подступил к горлу Тоби.
Волосы Адди заскользили по ее спине, когда она оглянулась на него через плечо.
«Люблю тебя, — произнесла она одними губами. — Все нормально».
Он хмыкнул.
При этом Фонда сказала:
— Он… надеюсь, вы можете представить, как он нервничает. Его даже нет в комнате, вот как он напуган.
— Мы тоже
