– Но она называет тебя жополизом.
– Она рассказывала тебе, как ее отец надеялся, что мы поженимся, когда мы были еще детьми?
– Нет..., - прошептал Дом, не зная, как отнестись к этому факту. – И как это связано с тем, что она назвала тебя целовальщиком задниц?
Медленная улыбка тронула губы Сэла. – Ну, я просто подумал, что ты лучше других знаешь, что братья и сестры дерутся.
Доминик улыбнулся. Сэл рассказал ему о том, что Данте хочет, чтобы они поженились, не для того, чтобы заставить его ревновать. Он сказал ему, чтобы он знал, что Мария и Сал думают друг о друге не более чем брат и сестра.
Доминик сделал шаг вперед, стоя перед братом, которого он так и не успел узнать, и протянул ему руку.
– Надеюсь, Данте все-таки исполнит свое желание. – Великий Сальваторе пожал ему руку. – Сын Люцифера должен жениться на его дочери.
– Надеюсь, что так, - сказал Дом, когда дверь лифта открылась.
Опустив руки, Дом вышел, но как только дверь закрылась, Дом остановил ее.
Толкнув лифт рукой, он посмотрел на человека, который был с ним одной крови.
– Я не знал, кто ты такой, - пообещал он со стыдом в глазах, вспоминая каждый раз, как проходил мимо маленького бездомного мальчика на улице. – Люцифер сказал мне об этом только после того, как я встретил тебя, и к тому времени я уже знал, что тебе лучше быть здесь.
Глядя в черно-синие глаза, Дом думал, что увидит в них ненависть; это было то, что он заслужил. Но Сэл произнес слова, которые освободили его душу от того, за что Доминик до сих пор не мог себя простить.
– Я знаю.
* * *
Солнце, светившее в высокие окна, заставило Марию поднести руки к пульсирующей голове. Она очнулась только через минуту, почувствовав жгучий запах Доминика и тепло шерсти, укутывающей ее под одеялом.
Потянувшись, она нащупала куртку Доминика, в которой спала, и начала медленно вспоминать прошедшую ночь. Это была одна из лучших ночей в ее жизни, и она могла сравнить ее только с одной .....
Мария взяла телефонную трубку. Набрав номер, она поднесла трубку к уху дрожащей рукой, слушая призрака.
– Это Кейн Эванс, оставьте сообщение, и я перезвоню вам, как только смогу.
Бип.
Яростно прижимая к себе куртку, она старалась не расплакаться. – Я доверяла тебе ....
* * *
Услышав, как зазвенел телефон в тумбочке, Доминик хотел сделать вид, что не услышал его. Он пожалел, что не выбросил телефон. Так бы он никогда не узнал, что женщина, в которую он был влюблен, все еще любит другого мужчину.
Доминик знал, что делает Мария. Она перевела их отношения исключительно на сексуальный уровень и боялась выплеснуть на поверхность те маленькие эмоции, которые она в себе таила. Ее первая любовь причинила ей боль, и теперь Дом расплачивался за это. Мария готова была отдать только свое тело, лишь бы не испытывать больше той жалкой боли.
Когда Мария спросила, почему она так сильно хочет его,
У него не хватало духу сказать ей правду. Эти слова причинили бы ей такую же боль, как и ему.
Уставившись на тумбочку, Доминик почувствовал себя больным ублюдком из-за того, что оставил телефон у себя.
И еще более больным он был сейчас, когда слушал сообщение, которое, как он знал, могло разбить ему сердце.
Доминику оставалось только молиться о том дне, когда Мария перестанет звонить Кайну.
Сорок третья глава
Обед из ада
– Кто, черт возьми, встает в такое время? – пробормотала Мария, стараясь не вызвать очередную порцию боли, заставляя голосовые связки работать.
–Сейчас семь вечера, - сообщил ей Дом, пока они шли к дому Кэт и Драго.
– Кажется, меня тошнит, - пожаловалась она, пытаясь сосредоточиться, несмотря на сверлящую боль под кожей головы.
– Это называется похмелье, принцесса.
– То, что я испытываю, - это не похмелье, это скорее прелюдия к смерти. – Были совершены ошибки. Первая из них заключалась в том, что с помощью алкоголя она не стала увлекаться мужскими частями тела Дома, после того как он отказался от своей позиции по поводу добрачного секса. Вторая ошибка заключалась в том, что она открыла дверь, когда он пришел за ней вечером, а последняя, на данный момент, казалась самой худшей: никогда не купить пару туфель.
Даже ямочки Дома не могли смягчить ее боль. – По-моему, это была пятая рюмка текилы, о которой я тебя предупреждал...
– Попробуй в следующий раз сказать мне это перед пятой рюмкой, - фальшиво улыбнулась Мария. Схватившись за его руку, чтобы удержать равновесие, они дошли до квартиры Кэт и Драго.
– Что ты делаешь? - спросил он.
– Пытаюсь обрести равновесие.
– Как бы мне ни нравились эти каблуки на тебе, принцесса, - Дом поддержал ее, держа за талию, - лучше было бы выбрать пару ближе к полу.
Его предложение было встречено яростным взглядом. – Дом, милый, ты хочешь умереть сегодня?
Потрогав ее лоб и щеки, он забеспокоился. – Тебе так плохо?
– Да. – Мария почувствовала лишь малейшее неудобство от того, что бросила на него полный боли взгляд. Она попыталась сделать беспомощный вид, надеясь, что это поможет ей залезть к нему в штаны. – Я могу стоять здесь с тобой только потому, что ты пригласил меня поужинать с тобой и твоей сестрой.
– Мария, - глаза Доминика впились в нее, - ты пытаешься использовать карту сочувствия, чтобы заманить меня в постель с тобой?
– А это сработает?– Хитрые глаза уставились на него, наблюдая за его реакцией.
– Нет, - сказал он ей без малейшей доли сочувствия. – Я поставил тебе ультиматум.
– Зачем уступать, если мне нравится вести с тобой переговоры? - ворковала она.
Доминик постучал в дверь, чтобы закончить неизбежный разговор, показав, что он думает о ее умении вести переговоры.
Кэт, видимо, ждала их прихода, так как сразу же открыла дверь. Однако Мария не могла не заметить шока на ее лице.
Неужели он не сказал ей, что я приду...?
Кэт улыбнулась, оставив свои - очевидно, любопытные - мысли при себе.
– Заходите. Ужин почти готов.
