списков, повествующих о жизни монаха-аскета[80]. Раннехристианский подвижник и пустынник, основатель отшельнического монашества Антоний был родом из благородной и богатой коптской семьи. По преданию, однажды войдя в храм, он услышал евангельские слова, повлиявшие на его дальнейшую жизнь: «Если хочешь быть совершенным, иди, продай имение твоё и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на Небе, и иди вслед за Мной» (Мф. 19, 21). Антоний отказался от наследства, жизни в миру, удалившись в Фивадскую пустыню. Там он жил сначала в гробовой пещере вблизи родного селения, а потом, взяв с собой шестимесячный запас хлеба, поселился в развалинах воинского укрепления на берегу Нила. Во время своего двадцатилетнего уединения Антоний был многократно и изощрённо искушаем дьяволом, что вдохновляло монаха на ещё более жёсткие обеты и аскетические практики.
«Антоний происходит от apa, что означает «верх», и tenens – «владеющий», как бы владеющий небесным и презревший мирское. Ведь он презрел мир, ибо мир нечист, суетен, преходящ, обманчив и горек. Об этом говорит Бернард: «О мир, запятнанный грехом, что шумишь ты? Куда стремишься увести нас? Или ты хочешь удержать нас, убегая? Но что бы ты делал, если б остановился? Кого только не соблазнил ты, будучи сладок, но горек ты и обманываешь нас сладостной пищей»[81].
Триптих Иеронима Босха рассказывает о всевозможных искушениях, через которые проходил Антоний, находясь в пустыне. Кишение и мельтешение фигур, монстров и демонов делает трудноразличимым и тяжелонаходимым на триптихе самого Антония. На центральной панели он изображён посередине, в молитвенной позе, окружённый зловредными существами. На правой видим его сверху, в небесах, в момент дьявольского полёта и далее – в сопровождении учеников, спасающих авве после падения. Образы этих полётов восходят и к житию святого, и к описаниям шабаша, о коем речь шла в первой главе. На правой створке Антония искушает обнажённая дева, за ликом которой скрывается сам сатана, на этот раз Антоний спасается углублённым и методичным чтением Писания (рис. 50 а, б).
Нагромождённая композиция и образная система триптиха порождают насыщенное содержание, заслуживающее отдельной книги.
Каковы источники стольких изобразительных странностей, позволивших обвинить Босха в ереси, в алхимических заговорах или ведовстве, наркотическом или алкогольном дурмане, будто бы вдохновившем художника?
Для Средневековья фигура Антония ассоциировалась с противодействием духовным и физическим искушениям и самому дьяволу – воплощённому злу. Антоний – пример стойкого духа и тела. Тела страдающего, претерпевающего (как и тело Христа), но победившего дьявола и грех – болезнь и девиацию.
Триптих изобилует намёками на лже-причастие, лже-бегство из Египта, на извращённое поклонение волхвов. Собственно демоническая братия и представляет из себя апофеоз обмана и заблуждения, в которое нечистые силы хотят ввести Антония (и каждого человека). К этим искажённым учениям может относиться и фарисейство, и мусульманство, и иудаизм, и даже алхимия.
Рис. 50 а. Триптих «Искушение святого Антония», ок. 1500–1505 гг. Museu Nacional de Arte Antiga, Lisboa.
Рис. 50 б. Сцена искушения на правой створке триптиха изображает Антония, погружённого в чтение, не поддающегося чарам обольстительного Сатаны в образе красавицы. Вокруг святого снуют монстры, верещащие антимессу, позади – карлик в ходунках – пародия на Христа, – очередные козни и обманы дьявола.
Рис. 51 а. Тушка селезня стала темницей для жертвы дьявольского карнавала. Листок бумаги, очки, чтение или громкое пение отсылают к образам фарисейства и ложного знания, пронизывающего всё содержание триптиха. На странном корабле человеко-еното-подобное существо с пронзённой ногой и веткой в заднем проходе, от которой тянется верёвка к другому маленькому кораблю с инфернальным карликом. Это существо натягивает парус, сделанный из ската. На его голове мартышкоподобное существо в клетке – образ заключения в темнице греха.
Рис. 51 б. Уродливый карлик обладает всеми чертами инфернального: волосы вздыблены как у чертей, на его лице кровавые подтёки, а на лбу что-то вроде чёрной дьявольской отметки, вероятно его атакует чудовищная птица с клювом аиста. Это младенцеподобное существо зарифмовано с монстром на подносе ведьм и прочими детьми-Антихристами, изображёнными на триптихе.
Рис. 51 в. Электрический скат (лат. torpedo), не раз встречающийся на картинах Босха, слыл рыбой пренеприятнейшей. Негативное толкование морского гада связано, конечно же, с его специфическими свойствами, считавшимися дьявольскими: бить током и жалить. Благодаря своей парализующей силе скат стал символом всех главных парализующих сил зла: пороков и грехов, женских (искусительных) чар, а также трусости, лени, взяточничества, безделья и даже смерти.
Рис. 51 г. Воды кишат демоническими монструозными морскими существами.
Рис. 52 а. Калеки, проходимцы, сатанинские отродья вершат лже-евхаристию (или алхимическую оргию): головной убор восточного типа у женщины справа обвит терновыми ветвями, как у Антихриста из триптиха «Поклонение волхвов», на голове же свиноподобного лютниста – нактюрническая сова, а темнокожий раб несёт к столу блюдо с жабообразным существом. Такого же монстра Босх изобразил на голове упоминавшегося ранее Антихриста (но позже закрасил, рис. 10 б). На столе разбросаны цветки фиалок, точно такие же Иероним изображает на головах (и на губах) своих горе-персонажей «Сада земных наслаждений».
Рис. 52 б. Жабообразное существо в своих лапах держит яйцо – устойчивый алхимический символ, речь о котором пойдет далее.
Рис. 52 в. За спиной демонической свиты скрывается гибридный монстр, покрытый монашеским одеждами. Его физиономия мутирует в уткообразную вытянутую длинную дудку, из которой, как из кальяна или опиумной трубки, струится дым.
Рис. 52 г. Демонический монах в голубых, сатанинского цвета облачениях, восседает на грениче как на троне, читая книгу. Из головы эдакого лжеслужителя культа торчит острый рог. А рядом с ним утконосый монах-приспешник. Как видим, утки и селезни в работах Босха всегда представлены в негативном, инфернальном контексте пособниками Дьявола. Но также эти птицы всегда кодируют изображение служителей культа. Иероним явно критикует католическую церковь своей эпохи. Триптих «Сад земных наслаждений», фрагмент
