в свои объятия. Я крепко обнимаю его в ответ, и капельки влаги с его пальто проникают сквозь ткань моего платья-свитера, напоминая мне о снеге, который падает снаружи.
— Как перелет? — Спрашиваю я. Я знала, что сегодня ночью ожидается плохая погода, и я благодарна, что они успели до начала самой сильной бури.
— Абсолютно нормально. — Говорит Кассио, и они с Лукой обнимают меня, как буррито.
Я хихикаю над этим детским приемом, который они проделывали со мной, сколько я себя помню. Я обнимаю каждого по очереди, и все они тепло приветствуют Петра.
— Дядя Нико! — Кричит четырехлетняя Исла, вбегая в комнату.
Нико крепко обнимает мою дочь, кружа ее по кругу. Она хихикает от восторга, крепко прижимаясь к его шее. А потом снова начинаются объятия: Ислу передают от дяди к тете, пока каждый не получит свою порцию.
— Надеюсь, вы голодны. — Говорю я, жестом приглашая всех пройти в дом и направиться в столовую.
— Как продвигается новая сделка? — Спрашивает Нико у Петра, когда мы все усаживаемся на стулья.
— Хорошо, — отвечает Петр, кивая сотруднику, который ставит перед ним напиток после того, как обслужит остальных гостей.
Я молча жестикулирую Эмме, нашему управляющему, указывая, что она может подавать ужин, как только он будет готов. Мне потребовалось много времени, чтобы привыкнуть командовать в доме. В доме моего отца я была не более чем молчаливым наблюдателем. Чтобы иметь хоть какое-то право голоса, мне приходилось подружиться с прислугой и считать любые особые условия благосклонными. Но здесь они обращаются ко мне за руководством. И хотя я по-прежнему считаю их друзьями и отношусь к своим сотрудникам как к таковым, я принимаю решения. Я и не подозревала, как сильно мне это может понравиться.
— Последняя поставка была доставлена вовремя? — Спрашивает Нико.
— Все в порядке. Привезли сегодня рано утром, — подтверждает Петр.
Нико качает головой.
— Ну и дерьмовая же это была координация.
Петр тихонько хихикает.
По большей части я не лезу в эти дела, поэтому лишь смутно представляю, о каком грузе они говорят и что пошло не так. Но что мне нравится видеть, так это то, как легко брат и муж работают вместе. С тех пор как Петр принял клан Велеса от Матроны, а Нико теперь полностью управляет бизнесом Маркетти, они, похоже, достигли не просто союза, а деловых отношений, которые за последние несколько лет принесли обеим сторонам значительную прибыль.
— Нет, дел за столом. — Возражает Кассио, с силой шлепая по дереву и заставляя подпрыгивать столовое серебро.
— Спасибо, — соглашается Аня, ее тон говорит о том, что они с Нико уже говорили об этом, но она улыбается, чтобы показать, что говорит искренне.
Я смеюсь. Меня не удивляет, что трудоголик — один из новых титулов, которые Нико добавил к своему имени. Он всегда был целеустремленным — может, в школе не так сильно, как я, но, когда дело касается семьи и бизнеса, никто так не готов идти напролом.
На мгновение в комнате воцаряется тишина, когда приносят еду, наполняя помещение насыщенным ароматом жареных овощей и говядины, приготовленной в насыщенном красном вине. Блюдо из говядины бургиньон, которое наш личный шеф-повар каждый раз готовит мастерски.
— Это именно то, что нужно холодным, снежным нью-йоркским вечером. — Говорит Бьянка, широко улыбаясь.
Лука издает стон благодарности, который вызывает смех за столом.
— Серьезно, как зовут вашего шеф-повара? Возможно, мне придется попытаться убедить его переехать в Чикаго, — поддразнивает он.
— У тебя уже есть профессиональный шеф-повар в качестве тестя, — поддразнивает Кассио. — Тебе этого мало?
Лука хихикает.
— Что я могу сказать? Некоторые люди следуют за своим сердцем. Я следую за своим желудком.
Его жена, Элли, игриво хлопает его по плечу.
— Ну, Сил, как тебе студия? — Спрашивает Нико, обращая свое внимание на меня.
— Очень хорошо, на самом деле, — говорю я, одаривая его улыбкой, пока помогаю нарезать мясо Исле. — Я включила некоторые из последних работ Дани Ришелье в витрину на прошлых выходных, и они произвели большой фурор на нью-йоркской арт-сцене.
— Разве она еще не учится в колледже? — Удивленно спрашивает Аня.
Я киваю, моя грудь вздымается от гордости. Мы с Дани быстро подружились, когда я впервые ее встретила, но с тех пор как я переехала в Нью-Йорк, мы стали невероятно близки. И я не могу не чувствовать себя немного наставником по отношению к ней, когда речь заходит о ее творчестве. Хотя она предпочитает кисть, а я — уголь, мы проводим много времени, работая над своими работами вместе. И хотя она на несколько лет младше меня, я не знаю, что бы я делала без ее дружбы.
— Ну, это здорово. — Говорит Кассио, одаривая меня улыбкой. — Ты продала еще какие-нибудь свои рисунки?
— Вообще-то, да. На негласном аукционе. Губернатор Ришелье купил мою работу, не подозревая, что она моя. — Я хихикаю, вспоминая разговор, который у нас с ним состоялся по поводу этой работы. — Он долго рассказывал мне о мастерстве работы, пока Дани не прервала его, сказав, что это нарисовала я.
— А ты, Исла? — Спрашивает Нико у моей дочери. — Ты нарисовала своему дяде Нико какие-нибудь шедевры в последнее время?
Исла сморщила свой очаровательный носик, ее серые глаза смотрят через стол на моего старшего брата.
— Я не рисую шедевры. Мама говорит, что важно заканчивать то, что я начинаю.
На лицах всех трех моих братьев написано, каких усилий им стоит не разразиться смехом. Кассио и Лука становятся на несколько тонов темнее, когда задерживают смех во рту. Нико удается сохранить самообладание, и хотя его губы кривятся в забавной улыбке, он торжественно кивает.
— Твоя мама права. Всегда полезно заканчивать начатое. Ты закончила какие-нибудь рисунки за последнее время?
— Угу! — Говорит Исла, оживляясь.
— Вообще-то она сделала что-то особенное для всех присутствующих сегодня, — добавляет Петр, одаривая Ислу знающей улыбкой.
— Пора? — Спрашивает она, ее глаза становятся все шире от волнения.
— Пора что? — Подозрительно спрашивает Аня, глядя на меня.
— Просто подожди. — Говорю я, едва заметно кивая Петру.
Отодвинув стул, он встает и направляется к комоду, стоящему под окном столовой. Вернувшись к столу, он достает листок бумаги и прижимает его к груди чистой стороной наружу.
Исла подпрыгивает от волнения и тянется к нему своими грязными ручонками.
— Подожди, подожди! — Настаиваю я, стаскивая с колен салфетку, чтобы вытереть ей руки, прежде чем она возьмет свой рисунок.
Она очаровательно повторяет за отцом, прижимая бумагу к груди, как только Петр протягивает ей ее, и она слегка мнется в ее крошечных руках.
— У нас для вас сюрприз, — ярко говорит Исла,
