с кем я хотела прожить свою жизнь, кроме тебя.
Мое сердце сжалось, когда я поднял ее ночную рубашку и спустил боксеры, нежно скользя в ее влажную пизду. У нее было больше вывихов во время беременности, поэтому я двигался мучительно медленно, когда входил и выходил. Моя рука скользнула по ее мягкой коже, впитывая ее тепло, и я нежно сжал ее чувствительный сосок. Она застонала, потянувшись назад, чтобы схватить любую часть меня, до которой могла дотянуться.
— Моя хорошая девочка. — Она сжалась вокруг меня, из ее губ вырывались тихие стоны. — Я люблю тебя, tesoro. Так чертовски сильно.
Она вздрогнула, когда ее захлестнул оргазм.
— Я люблю тебя, — сказала она, повторяя эти слова снова и снова.
Я обнял ее, когда кончил. Я никогда не уставал наполнять ее своей спермой или держать ее так близко к себе. Она была самым важным человеком в
моей жизни, центром моей вселенной.
— У меня есть кое-что для тебя, прежде чем мы позавтракаем, — сказала София, перекатываясь к елке и вытаскивая красно-золотой полосатый пакет.
— У меня есть целая куча подарков для тебя, которые ты можешь открыть до завтрака, — ответил я.
Мне хотелось, чтобы она открыла все свои подарки еще вчера. Честно говоря, я уже с первого декабря приставал к ней с этим, но она сказала, что так не принято.
Как будто меня это волнует. Я не должен ждать определенного дня, чтобы побаловать свою жену.
Она посмотрела на меня строго, и Нудл сделал то же самое, повернув ко мне голову. Я вздохнул, не в силах спорить с ними, и подошел, чтобы забрать свой подарок. Я разорвал обертку и обнаружил ярко-красный свитер с каким-то деформированным изображением на передней стороне.
Я нахмурил брови, пытаясь понять, что блять я держу в руках.
— Тебе нравится? Мы с Сиенной учились вязать крючком, и я связала это для тебя.
Годы тренировок позволили мне сохранить невозмутимое выражение лица. София выглядела такой счастливой, что у меня не хватило духу сказать ей, что этот свитер — самое ужасное, что я когда-либо видел.
— Ну, что ты думаешь? — спросила она, ее глаза сияли надеждой.
Я наклонился и схватил ее за подбородок.
— Я польщен, что ты связала для меня свитер, tesoro.
Она улыбнулась, принимая мой поцелуй.
— Ну, примерь! Я использовала одну из твоих рубашек, чтобы подобрать размер, надеюсь, я правильно все измерила.
Я стиснул челюсть, прежде чем натянуть его на голову. По крайней мере, материал был мягким, и она почти угадала с размером.
— Ладно, возможно, немного коротковат, — сказала она, потянув за подол свитера. — Но ты выглядишь великолепно.
Я посмотрел на ее рождественский свитер. Он был бледно-голубого цвета со снежинками и выглядел явно купленным в магазине.
— Ты себе не связала?
— Не успела. — Она провела рукой по передней части свитера. — Сиенна подарила мне.
— Ну, ты выглядишь потрясающе, как всегда.
— Такой льстец. Мне нужно приготовить завтрак.
София настояла, чтобы мы съели булочки с корицей в рождественское утро только потому, что они были моими любимыми.
Мы с сестрой и Ромео обычно покупали китайскую еду на Рождество и напивались, смотря какой-нибудь дерьмовый праздничный фильм, который Сиенна навязывала нам. У Софии никогда не было настоящего Рождества, и она сказала, что хочет создать новые традиции для нашей новой семьи. Не то чтобы я мог ей в чем-то отказывать, поэтому мы сделали все возможное — настоящая елка, куча подарков и рождественская музыка, играющая из динамиков.
София достала из холодильника булочки с корицей, которые приготовила вчера вечером.
— Miliy, принесешь мне сахарную пудру?
Я вытащил банку из одного из верхних шкафов и поставил ее на стойку, поцеловав ее в макушку. Она прислонилась спиной к моей груди.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил я. — Я смогу приготовить, если ты подскажешь мне, что делать.
Мне бы не помешало, если бы она просто осталась в моих объятиях до рождения нашего ребенка. А потом еще несколько месяцев после.
— Я чувствую себя хорошо, обещаю.
В дверь постучали, и Сиенна просунула голову.
— Вы двое закончили утренние занятия любовью?
— Клянусь чертовым Богом, — сказал я, проводя рукой по лицу. — Зачем мы их пригласили?
— Заходи, — крикнула София и пристально посмотрела на меня своим свирепым взглядом. — Потому что они семья, и мы все вместе проведем уютное рождественское утро.
Сиенна вошла в гостиную с рождественскими пакетами в руках.
— Остальные принесет Ромео.
Она сложила их все под елку— высокую, великолепную елку, которая могла бы соперничать с елкой в Рокфеллер-центре, с уродливыми самодельными украшениями. София настояла, чтобы мы сами их сделали на протяжении последних недель. Бесконечный горячий клей и блестки стоили того, когда я услышал, что она превратила вечер покера Анджело в рождественский вечер рукоделия. Отказать жене было невозможно. Ни у кого не было шанса.
По крайней мере, вечер рукоделия не позволил ей увеличить свой значительный покерный долг. Я все забывал спросить Анджело, сколько должна София. Она до сих пор не поняла, что фишки представляют собой настоящие деньги, и мне не хотелось спрашивать Анджело в ее присутствии и расстраивать ее. Я бы отдал все, что у меня есть, чтобы сделать ее счастливой, и если бы это был вечер покера, я бы заплатил сколько угодно.
Ромео и Анджело вошли с охапкой подарков. Они бросили их у елки, и Сиенна отчитала их за «отсутствие изящества и стиля». Они закатили глаза и присоединились к нам на кухне, пока Сиенна переставляла подарки.
Анджело потер руки, глядя на булочки с корицей в духовке. С тех пор, как я женился на Софии, он прибавил как минимум десять фунтов. Не то чтобы я мог устоять перед выпечкой жены — мне пришлось добавить дополнительную тренировку в неделю.
— Что на тебе надето? — спросил Ромео с вспышкой смеха в глазах.
— Прекрасный свитер, связанный моей женой, — ответил я, прежде чем он успел произнести еще хоть слово. Никто не будет оскорблять мою Софию.
— О, не завидуй, Ромео, — сказала София. — Miliy, можешь достать те три пакета?
Я сделал то, что она просила, ухмыляясь, вручая Ромео и Анджело пакеты, которые подозрительно напоминали свитера. На третьем пакете была бирка с надписью: «Нудлу от мамы».
Черт, она была милой.
— Иди сюда, Нудл, — позвал я.
Собака посмотрела на Софию, словно спрашивая разрешения, прежде чем отойти от нее и побежать ко мне. Я вручил ему подарок, и он осторожно взял его в рот, растерянно глядя на меня.
— Ты должен разорвать его, —
