нее нет границ, нет морали. Никто из нас не в безопасности. Наши дети, наши друзья, семья. Стоять сейчас рядом с моим отцом — значит приветствовать Джию Моретти в ваших домах, в ваших постелях. Она — пиявка, которая будет высасывать из нас кровь, пока ничего не останется. Так что же делать? Ждать, пока мой отец восстанет и уничтожит нас изнутри, или встать вместе с нами и стать будущим этой семьи, более сильным и могущественным, чем когда-либо прежде?
По комнате пронесся тревожный ропот: мужчины повернулись к соседям, чтобы спросить, что, черт возьми, делать. Судя по всему, большинство из них собирались поддержать Джованни, веря, что он восстанет и одолеет своих сыновей. Но узнав о его плане выступить против Джии, все изменилось, кроме того, что мужчины в ужасе от того, что перед ними братья. Они не в себе, смертельно опасны и безрассудны, и не скрывают этого. Следование за ними может означать мир мучений, жизнь в цепях, но следование за Джованни в войне с Джией означает верную смерть.
Мой взгляд останавливается на дедушке мальчиков, и я наблюдаю, как его самодовольное выражение лица медленно застывает, понимая то, что все остальные в комнате тоже быстро понимают — мальчики победят. Они собираются официально получить власть над семьей, как и должно было быть всегда.
Скрип стула по мраморному полу заставляет всех внимательно посмотреть в дальний конец столовой, где находится старший сын Виктора.
— За последние несколько дней мы с братьями долго обсуждали наши дальнейшие действия, и сегодня мы заявляем, что поддержим Романа, Маркуса и Леви в их восхождении к власти. Они могут быть жестокими, хладнокровными и бессердечными убийцами, но они — будущее нашей семьи. Ни один лидер не будет сильнее. Мы им преданы.
Потрясенный шепот пронесся по комнате, и на всех четверых братьев уставились широко раскрытыми глазами, каждый из них знает, что их отец сейчас перевернулся бы в могиле. Хотя мы знаем кое-что, чего не знают они. Их преданность не далась даром. Парни должны заслужить ее, и я уверена, что они сделают это с гордостью.
Его заявление запускает цепную реакцию. Один за другим мужчины встают и заявляют о своей преданности мальчикам, в то время как их дедушка ведет себя так, будто каждое заявление является личным выпадом против него.
У каждого своя очередь, но когда Луи встает и устремляет свой жесткий взгляд на племянников, в комнате нарастает напряжение.
— Каждый мужчина в этом зале глуп, если верит, что эти трое детей способны управлять нашей организацией. Джованни здесь нет, чтобы защищать свои действия. Кто знает, правда ли вообще вся эта чушь о семье Моретти. Однако другие члены моей семьи уже сделали свои заявления и, следовательно, не оставляют мне выбора, кроме как подчиниться или рискнуть своей жизнью, уйдя. Верю ли я, что Джованни вернется, чтобы потребовать то, что принадлежит ему по праву? Да, верю. И благодаря этой встрече, когда это произойдет, все до единого окажутся в полной заднице.
Луи опускает глаза, когда на губах Маркуса появляется веселая ухмылка.
— Не стесняйся, уходи, — говорит ему Маркус, его тон наполнен смертельным предупреждением, невысказанной правдой о том, что случится с ним в ту секунду, когда он встанет.
Тяжелая тишина заполняет комнату, пока тяжелый взгляд Луи остается прикованным к Маркусу.
— Даже не мечтайте об этом, — наконец говорит он, хватая свой бокал со стола и выпивая то, что в нем осталось.
Маркус смеется, и я могу только представить, насколько сопротивление его дяди скрашивает сделку с их кузенами. Парни получат огромное удовольствие от того, что оборвут жизнь Луи, но Маркус будет смаковать этот момент. Он особый тип сумасшедшего.
Роман бросает убийственный взгляд на своего дядю, что-то зловещее играет в его глазах.
— Мы не забудем, что произошло здесь сегодня вечером, — говорит он ему, его губы растягиваются в кривой усмешке, отчего на лбу Луи выступает легкая испарина. Возможно, он забыл, с кем имеет дело.
Роман поворачивается обратно к остальным за столом, вздергивает подбородок, и гордость, сияющая в его глазах, согревает что-то глубоко внутри меня. Мальчики так долго хотели этого, и всего насилия, которому они подверглись со стороны своего отца, они заслуживают всего и даже больше. Наконец-то это прямо у них на ладони. Теперь все, что им нужно сделать, это удержать власть, потому что в таком мире, как этот, она может легко выскользнуть у них из рук.
— Хорошо, если каждый высказал свое решение, тогда я предлагаю закончить на этом.
— А как насчет вашего заместителя? — Раздается голос с другого конца стола.
Мне приходится сделать шаг вправо, чтобы увидеть лицо этого человека, и я выгибаю бровь, обнаруживая Джозефа, последнего дядю мальчиков, которому редко есть что сказать и который не хочет иметь ко всему этому никакого отношения. Черт, я удивлена, что он вообще здесь. Хотя у меня такое чувство, что это из чувства долга.
Роман указывает на своих братьев, стоящих рядом с ним.
— Вы верите, что мы трое действительно нуждаемся в заместителе?
— Да, — говорит он прямо, не пытаясь обидеть, просто констатируя факт. — У каждого лидера, стоявшего во главе этого стола, был заместитель. На кого нам опереться, если вы трое сойдете с ума? Кто же тогда поведет нас?
Роман смотрит на своих братьев, и все три их темных взгляда, как один, падают на меня.
— О, черт возьми, нет, — говорю я, вскидывая руки в знак защиты, когда комната наполняется взрывом неприятия.
Роман хлопает рукой по столу, снова заставляя его семью замолчать.
— ХВАТИТ, — рычит он. — Дело сделано. Шейн Мариано — наш заместитель, и в случае, если мы не сможем руководить, она займет наше место. Всех, у кого есть с этим проблемы, приглашаем прийти и поговорить с нами наедине. — Его взгляд встречается с глазами каждого в комнате, и, чувствуя невысказанную угрозу, все они мудро держат рты на замке, и с этими словами он указывает на дверь. — Мы здесь закончили, вы все можете уйти, чтобы провести ночь со своими семьями. С завтрашнего дня мы начнем поиски нашего отца, и они не прекратятся до тех пор, пока его не уничтожат и мой ребенок не будет благополучно возвращен в мои руки.
Никто не задерживается.
Комната пустеет за считанные секунды, и я не удивляюсь, когда Луи выходит за дверь первым. Мальчики поворачиваются ко мне, и Леви указывает в конец комнаты, молча предлагая мне следовать за ним. Они идут вперед, большими, длинными шагами, за которыми мне
