Мироздании» Псевдо-Аристотеля, коим являлся александрийский еврей из окружения Филона, посвятивший произведение племяннику своего наставника Тиберию Юлию Александру. Собственно, трактат «О Мироздании» нам представляется определенной точкой перехода дионисийского Логоса Филона Александрийского в аполлонический Логос Прокла Диадоха. То есть, иными словами, Прокл завершил синтез учения о Логосе, начатый за четыре века до него знаменитым александрийским иудеем, по легенде лично знавшим Симеона Богоприимца, одного из семидесяти толковников.
Мученичество святых Дионисия Ареопагита, пресвитера Рустика и диакона Елевферия
В отличие от Филона Александрийского, уже подвергшего определенной платонической «рационализации» библейско-эллинистическую традицию, Проклу Диадоху удалось выразить наиболее сложные моменты своей философии, в том числе учение об иерархии духовных сущностей, в терминах и понятиях рациональной философии: это знаменитое учение, получившее название небесной божественной иерархии, вошло в корпус христианской теологии благодаря епископу Маюмы в Палестине Петру Иверу (или Псевдо-Дионисию Ареопагиту), как считали досконально исследовавшие «Ареопагитики» бельгийский историк античности Эрнест Хонигман (1892–1954) и грузинский философ и литературовед Шалва Нуцубидзе (1888–1969) (причем оба ученых выдвинули тождественную гипотезу независимо друг от друга), а затем их данные в 1993 году были подкреплены римско-католическим священником-иезуитом, известным историком христианства и византинистом Мишелем ван Эсбруком (1934–2003), сотрудником брюссельского центра агиографических исследований Museum Bollandianum.
Итак, философия Прокла Диадоха, отображаемая в главном по его же словам сочинении «Комментарий на Тимей» ясна и прозрачна, что, разумеется, не означает отсутствие сложных метафизических построений; скорее, наоборот: через эти, порой, до сухости рационализованные конструкции светится аполлонический Логос; здесь нет уже эмоций, неожиданных погружений в глубину подсознания, зачастую управляющего мистицизмом дионисийского Логоса: у Прокла Диодоха присутствует одно трезвое осознание на пути к высшему сознанию, которого он и достигает. Здесь царит аполлонический Логос с высшим сознанием, и философ ментально соприкасается с областью, излучающей вселенскую демиургию. Время и пространство исчезают. Дух переживает Фаустово мгновение. Затмение дионисийского и свечение аполлонического Логоса обращаются в незримую божественную энергию, которую внутренним оком наблюдал Святой Григорий Палама.
Апофеоз Прокла Диадоха и Петра Ивера
«Это или Бог, Создатель всего мира, страждет, или этот мир видимый кончается».
Святой Дионисий Ареопагит, присутствовавший при затмении во время распятия Иисуса Христа
Вообще, дуализм дионисийского и аполлонического Логоса находит по Проклу разрешение в главном Демиурге, который, к тому же, является одним из Трех Царей миросозерцания Платона. Стало быть, Демиург у Прокла это личность, говоря богословским языком, ипостась, заключающая в себе две стороны Логоса, тогда как Логос в своем делящемся состоянии — это энергия. Но здесь стоит отметить, что к нераздельным и неслиянным ипостасям Трех Царей Прокл Диадох пришел через рассмотрение абстракций своей Великой Триады: Единого, Единого Сущего и Сущего; по сути, считая ее геометрическим развертыванием божественной генады, к тайне которой, по его словам, приблизиться невозможно. Вот почему центральные прообразы, образы и понятия его философской онтологии суть: Три Царя, Демиург и вселенская демиургия, виды демиургий, иерархия гиперкосмических и энкосмических существ. Коннотации у Прокла с эллинским язычеством не столь частые, да и мифологическая терминология никак не отягощает ни стилистику, ни содержание «Комментария на Тимей». Это еще раз свидетельствует о том, что Прокл Диадох ставит во главу угла философскую абстракцию того или иного порядка с отождествлением или без оного ее, например, с богиней Афиной Палладой; то же самое и в отношении иерархии духовных существ. Иными словами, философская основа «Комментария на Тимей» остается монотеистической и тринитарной, просто сугубо абстрактно выраженной порой даже без помощи конкретных имен и обозначений, поскольку у Бога и Отца нет имен, хотя, с другой стороны, Ему принадлежат все высшие имена в подлунном мире. Собственно, это прекрасно понимали еще до Филона Александрийского и семьдесят толковников, переводившие Библейский канон на эллинский язык и правомерно заменявшие откровенные еврейские божественные имена на нейтральное и абстрактное греческое Θεός, которое соответствует у Прокла Богу Отцу (разумеется, без персонификации в Зевсе).
Храм Святого Иоанна Предтечи в Керчи
Итак, работая над второй книгой «Комментария на Тимей» Прокла Диадоха, мы приходим к выводу, что целостный и неделимый Логос совпадает с Демиургом Мироздания, тогда как разделившиеся дионисийский и аполлонический Логосы выступают в качестве энергий первого Логоса и, стало быть, Демиурга. Подобное монистическое представление Прокла Диадоха совсем не мешает в его концепции триадам разделяться на другие триады, создавая тем самым иерархию духовных существ, начиная с гиперкосмических и заканчивая существами мира становления. И все это, конечно, прямо накладывается на иерархическое девятеричное построение библейских ангельских и архангельских чинов и порядков, в том числе Серафимов, Херувимов, Престолов… Следовательно, Прокл Диадох, составляя свой «Комментарий на Тимей», излагал примордиальное предание о небесной иерархии и Великой Триаде, опираясь, наряду с «Тимеем», на трактат «О Мироздании» Псевдо-Аристотеля, в основе своей монотеистического сочинения, и получая сведения особым миросозерцательным путем, когда толкуемый философский материал не что иное, как контрапункт для развития собственной мировоззренческой концепции. Отсюда неудивительно, почему «Комментарием на Тимей», написанным, когда Проклу Диадоху исполнилось всего 28 лет, воспользовался его современник Псевдо-Дионисий Ареопагит или епископ Петр Ивер (411–491), из-под пера которого, по убеждению наиболее авторитетных церковных историков и археографов, и вышел затем корпус «Ареопагитик»: «О небесной иерархии», «О церковной иерархии», «О божественных именах» и «О мистическом богословии».
Отсюда действительно получается, что Прокл Диадох с Петром Ивером навеки связаны между собой именем реально существовавшего святого и мученика первенствующей церкви Дионисия Ареопагита, первого афинского епископа, ученика апостола Павла, проповедовавшего в Галлии и погибшего во время гонений императора Домициана вместе с пресвитером Рустиком и диаконом Елевферием около 96 года н. э. Так, удивительным и, разумеется, провиденциальным образом фигура священномученика Дионисия Ареопагита, современника Филона Александрийского, стала олицетворением апофеоза жизни и творчества двух философов: одного христианского, другого формально эллинского и языческого, но служившего Великой Триаде, Трем Царям, Логосу и Демиургу и, в конечном счете, Иисусу Христу. Не стоит тому изумляться, ибо «Дух животворит; плоть не пользует нимало» (Ин. 6: 63); а мы бы добавили еще — Дух Демиурга и Логоса, коим был ведом Прокл Диадох при написании своего, пожалуй, главного произведения «Комментарий на Тимей».
Философ ясной сложности
Несомненно, философия Прокла Диадоха одно из самых сложных явлений в истории мировой мысли: мы бы даже назвали ее феноменом ясной сложности, из-за чего она трудна, а порой и проблематична для восприятия на других языках. Хотя, конечно, фигура Прокла занимает уверенное место в отечественном философском дискурсе, привлекая
