Он быстро зашагал по лестнице, вынуждая меня торопиться,чтобы не отстать. сказал он. – Но мистер Каламак пользуется уважением вобществе. – Поднявшись по лестнице, он обернулся через плечо. – Поторопитесь. Увас не так много времени, чтобы придать себе презентабельный вид.
Кипя негодованием, я делала два шага на каждый его один, аон свернул резко вправо в большой зал, внутри которого обнаружилась уютная иболее нормальных размеров гостиная. Вдаль-нем ее конце имелись удобства ичто-то вроде уголка для завтрака. Одна из Трентовых камер передавала в реальномвремени картинку сада в сумерках. В гостиную выходило несколько тяжелых с видудверей, и я решила, что здесь и происходит «обычная» жизнь Трента. Укрепилась яв этом решении, когда Джонатан отпер первую из них, которая через небольшуюприхожую выводила в роскошную спальню. Вся комната была убрана разнымиоттенками зелени и золота, и вид у нее был богатый, нисколько при этом некричащий. Еще в одном ложном окне за кроватью виднелся лес, мрачновато-серый взакатном свете.
Я предположила, что другие двери ведут в такие же покои иликомнаты. При всем богатстве и роскоши было заметно, что эта часть дома сделанавесьма обороноспособной. Здесь не было, вероятно, настоящего окна нигде, кромекак внизу – того, что защищено было лей-линейной энергией.
– Не сюда! – почти гавкнул Джонатан, когда я сделалашаг в спальню. – Это спальня, туда вам не надо. Гардеробная здесь.
– Прошу прощения, – язвительно произнесла я, подхватиласумку с одеждой на плечо и вышла за ним в ванную. То есть я думала, что этованная – растений в ней было столько, что трудно было точно определить. Иразмером она была с мою кухню. Чертова уйма зеркал с такой силой отразилавключенный Джонатаном свет, что я зажмурилась. Ему, кажется, тоже этаиллюминация не понравилась, и он пощелкал у панели выключателей, пока неосталась гореть одна лампочка за комодом и одна – над одинокой раковиной сшироким столом при ней. У меня спало напряжение, я опустила плечи.
– Сюда, – сказал Джонатан, проходя в открытую арку. Явошла и тут же остановилась. Наверное, это был шкаф, потому что там находиласьодежда – дорогая, женская, – но размера он был невероятного. Ширма рисовойбумаги отгораживала угол с раковиной и туалетным столиком, небольшой стол сдвумя креслами приткнулся от двери справа. Слева стояло трехстворчатое зеркало.Только мини-бара не хватало. Вот, блин… и зачем я себе не ту профессию выбрала?
– Можете здесь переодеться, – произнес Джонатан в нос.– Постарайтесь ничего не трогать.
Кипя негодованием, я бросила пальто на кресло и повесиласумку с одеждой на подходящий крюк. Напрягая плечи, я расстегнула сумку иобернулась, зная, что Джонатан выносит обо мне свое суждение, но у меняприподнялись брови, когда я увидела его удивленное лицо при виде наряда,который собрал для меня Кистен. Впрочем, тут же вернулась обычная ледянаямаска.
– Этого вы не наденете, – сказал он непререкаемымтоном.
– Свое мнение засунь себе в задницу, Джон, –огрызнулась я.
Двигаясь ненатурально скованно, он подошел к скользящимзеркальным дверям, открыл и вытащил черное платье, будто точно знал, что онотам.
– Вот это вы наденете, – сказал он, тыча этим платьем вменя.
– Этого я не надену. – Я попыталась говорить холоднымголосом, но платье было потрясающее – из мягкой ткани, с низким вырезом наспине и удачно высокое спереди и возле шеи. Оно спадало бы почти до лодыжек, яв нем была бы высока и элегантна. Справившись кое-как с завистью, я добавила: –Сзади слишком низкий вырез, мне негде будет спрятать пистолет. И оно слишкомтесное, чтобы в нем бегать. Фиговенькое платье.
Он опустил протянутую руку, и я с трудом смогла невздрогнуть, когда дорогая ткань лужей стекла на пол.
– Тогда выберите сами.
– Может, и выберу, – сказала я, нерешительно подходя кшкафу.
– Вечерние платья вон там, – бросил Джонатан несколькоснисходительно.
– Ну-ну, – ответила я насмешливо, но глаза у менявылезали из орбит, руки рвались потрогать. Видит Бог, какие они все быликрасивые, и в каждом – сдержанная элегантность. Разве-шены они были по цвету, ипод ними аккуратно были поставлены соответствующего цвета туфли и сумочки. Ещенад некоторыми на вешалках висели шляпы. У меня плечи напряглись, когда ядотронулась до огненного цвета платья, но Джонатан прошептал почти про себя«шлюха!» – и это подсказало мне, что надо двигаться дальше. Но глаза с трудомот него оторвались, от платья.
– А что, Джон, – сказала я, пока он наблюдал за моим перемещениемсреди платьев, – Трент любит переодеваться в женское, или же он приводит сюдавысоких женщин восьмого размера в вечерних платьях, а домой отсылает в рогоже?Или он их трахает и выкидывает на улицу?
Джонатан стиснул зубы, щеки у него вспыхнули.
– Все это для мисс Элласбет.
– Элласбет? – Я убрала руки от лилового платья, котороемне обошлось бы в полгода работы. У Трента подружка есть? – Ну нет, чертпобери! Я не надену вещи другой женщины без спроса!
Он фыркнул, и его длинное лицо скривилось в усталой гримасе:
– Они принадлежат мистеру Каламаку. Если он говорит,что их можно надеть, значит, можно.
Не до конца убежденная, я все же возобновила поиск, но всемои предвкушения-опасения развеялись, когда руки наткнулись на серое, тонкое,мягкое.
– Ох ты, посмотрите! – выдохнула я, вытаскивая топ сюбкой и взмахивая ими торжествующе, как будто Джонатану это могло быть не пофигу.
Он обернулся от шкафчика с шарфами, поясами и сумочками,который только что открыл.
– Я думал, мы это выбросили, – бросил он, и я состроилагримасу, зная: он старается меня убедить, что платье это уродливо. Оно такимдалеко не было. Тугое бюстье и юбка ему под цвет были изящны, ткань мягка наощупь и достаточно толста, чтобы выйти зимой, не кутаясь. На свету оказалось,что она переливается черным. Юбка доходила до пола, но ниже колена быларазделена на множество узких клиньев, и они будут полоскаться над лодыжками. Ас такими высокими разрезами пейнтбольныйпистолет в прилегающей кобуре достатьбудет легко. Идеальное платье.
– Такое платье годится? – спросила я, вынося его квешалке и вывешивая поверх моего наряда. Джонатан промолчал, и я подняла голову– он кривился.
– Сойдет. – Он поднес к запястью ремешок от часов,нажал кнопку и заговорил в коммуникатор, который я помнила: – Букет сделайтечерный с золотом, – буркнул он. – Потом посмотрел на дверь и добавил, обращаясько мне: – Подходящие украшения я возьму из сейфа.
– У меня свои есть, – ответила я и запнулась, потомучто моя имитация не очень бы хорошо смотрелась на подобной ткани. – Но ладно, –разрешила я, стараясь не смотреть ему в глаза.
Джонатан неопределенно хмыкнул:
