Пальцы Серко ослабили хватку, и Влада переложила его ладони к себе на грудь. Вместо смерти она сполна насладилась запретной любовью. Два сорванных оберега так и остались лежать на земле.
…
…Цель скрылась за жарким пламенем – запрет оградил волка от жертвы. В голове настойчиво колотилось желанье убить. Зверь должен прогнать захватчицу и не позволить ей овладеть человеком! Ярость придала смелости, и волк прыгнул в огонь. Страшная боль опалила, но не смогла его задержать.
В огненном круге поджидала противница. Прижав уши и наклонив голову, она угрожающе зарычала. Голубые глаза внимательно следили за каждым движением серого волка. Ответив грозным оскалом, хозяин души приготовился к битве, но вдруг остановился.
Желанье убить испарилось. Он видел в глазах волчицы себя. Вторая его половина не противилась смерти, не сражалась, а надеялась Зверь узнает её и примет обратно. Серый волк шагнул навстречу родной части души, явившейся к нему вместе с кровью. Без всякой ярости он наклонил голову ко своей второй половине, потянулся кончиком носа, и волчица ответила тем же. Дыхание Зимнего Волка слилось воедино.
…
Во рту вкус крови. Серко с трудом разлепил отяжелевшие веки, но лучше бы продолжал спать, или вовсе бы умер. Под одной серебряной шкурой с ним лежала сестра. Голое тело Влады дарило живое Тепло, обжегшее не хуже адского пламени. Сестра пробудилась и улыбалась ему любящими глазами.
– Ты… – выдавил брат сквозь пересохшее горло.
– Нет больше проклятия, Серко… И нет больше Одинокой Волчицы.
Влада потянулась за поцелуем, но в ответ получила испуганный вскрик.
– Ведьма!
Серко вскочил на ноги, голова закружилась. Пошатнувшись, он чуть не упал голым телом в кострище. Но даже самую страшную боль Серко принял бы за спасение, только бы она вырвала его из ставшего явью кошмара.
– Как мы могли… Как ты посмела?! Почему не послушала мать?! – Серко в ужасе вцепился в волосы и трудно дышал. – Что я натворил!
Влада привстала на тёплом ложе и попыталась его успокоить.
– Только то, что мужчина делает с любимой женщиной. Ничего теперь не изменишь, просто будем жить дальше...
– Дальше?! – взревел Серко. – Как жить в позоре?! Ради этого Веру отогнала? Ради этого отворачивала меня от другого пути? Ради этого околдовала?!
Зверь внутри Влады оскалился: он ненавидел слабость и крестианку!
– Ради этого?! Мыслишь, токмо из похоти и кровосмешения?! Я устала видеть смерть, Серко! Смерть, которая бродит вокруг меня, никому не даёт ко мне приблизиться! Ты единственный, кто её поборол. Только тебе сил хватило, потому что ты такой же как я! Нас только двое, Серко, больше таких в целом свете не сыщешь. Но и здесь судьба надо мной посмеялось, ведь ты родной брат! Ежели слушаться Совесть и наставления соблюдать, вовсе дороги к спасенью не будет. Я не стану терпеть боль на собственной шкуре. Я сражаюсь за счастье, пока не погибну! Моя жизнь принадлежит токмо мне! Я изменила судьбу, я победила! Мне бояться уже больше нечего!
– Нечего?! Да весь род нам теперь в глаза плюнет, даже мать! Такого позора быть не должно!
– И пусть! – рявкнула Влада. – Мы нашли логово, никто упрекнуть не посмеет, даже если узнает! Мы спасём племя, и они будут нам благодарны!
– Дура! – закричал Серко и подскочил ближе. Она вздрогнула, ожидая удара, но кулак Серко медленно опустился. – Я не вернусь с тобой к племени. Что хочешь делай теперь со своей жизнью.
Сестра потянулась:
– Серко...
Но брат отбил её руку.
– Жить теперь буду сам! Нет больше у нас семьи, ты сама её погубила! Перед родом отвечать будешь тоже одна. Меня в Навьем племени больше не будет. Теперь я со своего пути не сойду.
Только сейчас до Влады дошло, к чему всё идёт. Сердце в ужасе заколотилось.
– Стой, Серко, ты должен быть рядом! Ты опора мне, вторая часть моей силы! Ты забыл, о чём клялся? Я видела в рунах нашу славу и вечную любовь, и Веды Девятитравы о том же сказали. Не отрекайся от нас, не бросай!
– Девятитрава наветами тебя соблазнила. Заставила думать, что через похоть изменишься, но кровосмешением ты прокляла себя заново! Обещания? Я их в детстве давал, той девчонке, которую считал лучше всех! Я клялся защищать сестру, а не любовницу! Лучше бы твой нож не в плечо попал, а мне в сердце! Ты своим колдовством душу мне отравила!
Схватив вещи, Серко выскочил прочь из норы.
– Стой, Серко! Остановись! Нельзя нам разлучаться, душа у нас только одна! Стой, трус!
Но брат не вернулся.
Застыв на пороге, Влада смотрела, как он уходит. Ноги дрогнули, Влада сползла на земляной пол, и вся сжалась, словно брошенный на морозе ребёнок.
– Жива твоя душа, Серко, жива!.. – бормотала она, вытирая горючие слёзы. – Мы стали вместе, одним, а ты… – нагое тело крупно дрожало. Охватив плечи, Влада тихо завыла. – Холодно мне Серко… Братик, так холодно!
*************
В сумраке медицинского блока пахло болезнью. Даже здесь электричество давно не включали. Каждую каплю драгоценного топлива берегли на крайний случай. Девятитрава легко пробиралась между коек и стеллажей с лекарствами. Далеко не всё, что осталось
