Сильно похолодало, и крестианка неожиданно поняла, что значит быть совершенно одной. Она вспомнила злость в глазах Навьей Волчицы, и это подломило её окончательно. Присев на ствол погибшего дерева возле дороги, Вера расплакалась. Она рыдала от обиды, несправедливости и одиночества.
«Господи, за что же мне это всё? Почему нет на свете ни любви, ни справедливости? Неужели уйти от него будет действительно лучше?..» – шептала она, срываясь на всхлипы.
Егорка стоял рядом с сестрой, нервно сжимая побелевшие пальцы. Наконец он не выдержал и чётко сказал:
– Серко не убивал Зою…
Вера вздрогнула и немедленно повернулась к нему. Егорка сам чуть не плакал, но договорил:
– Серко никогда бы не тронул её! Серко – Навь, но не злой! Серко не такой, как другие подземцы! Он не чудище! Он человек!
– Милый мой, маленький! – запричитала Вера и крепко прижала брата к груди. Егорка не удержался и заревел вместе с ней. Но на Вериной душе полегчало, будто правда открылась, и напрасно обвиняла она охотника в преступлениях. Ей хотелось вернуться, крепко взять Серко за руку, увести за собой к новой светлой дороге. Но от стен Монастыря к ним мчались вооружённые всадники.
*************
Бутылка вина – последний дар от ведуньи ушедшего племени. Предвидела ли эта женщина, кто займёт её место в опустевшей норе? Кем была Зрящая Кошт и зачем оставила дорогие подарки? Всего этого Влада не знала, но как только прикоснулась к вину, страсть захотелось себя испытать. Кровь вспыхнула в жилах, подталкивая к страшному преступлению.
«Если не сейчас то, когда?» – шепнула себе ученица ведуньи.
Вытащив найденный нож, Влада открыла бутылку и понюхала горлышко. В темноте логова она заметила потускневшую от времени чашу. Подобрав её, Влада осторожно налила вино в кубок, а после, не сводя глаз с напитка, разрезала руку волчьим клинком. Никогда прежде нож не доставлял ей столько боли. Рука горела, но Влада позволила крови свободно струиться.
«Родная кровь ярит тебя лихо. Да я сама виновата: не готовая кинулась в омут. Ныне всё буде иначе. Не останусь я гнить в одиночестве, счастье себе сама наколдую. Даже против Уклада пойду, против Совести Предков и материнских запретов. Проклятье сильно, но есть стёжка кружная»
Сказав это, Влада поднесла струйку крови к напитку. Нечётное число капель упало в вино и растворилось в нём алым облаком. Кровь из раны текла, а губы Влады нашёптывали верный заговор:
«На помощь вас призываю. Чарами неземными выспрашиваю силы нечеловеческие. Дабы могла связать его узами, чтоб не порвал он их целую вечность: ни ночью, ни днём, ни тихим вечером, ни светлым утром. А как напиток этот разольётся по жилам его, разгорячит ему кровь, так пусть льется по крови и страсть ко мне. Чтобы любил он меня всё сильнее, чтобы пронзала его похоть всё жарче; чтобы пьянел он от страсти, как опьянеет от вина заговорённого. Ключ, замок, язык…»
Последняя капля крови смешалась с вином, стенки чаши словно бы потеплели. Медленно выдохнув, Влада убрала руку. Аккуратно, словно величайшую драгоценность, она слила приворотное зелье обратно в бутылку.
«Не хочу прощения ни от Богов, ни от рода, потому как не будет прощения за это. Но пути больше нет. Об одном лишь жалею, что ты сам не решился».
Забрав бутылку с собой, Влада, не оборачиваясь, вышла из ведуньего логова. Она знала, что скажет брату и какими словами сумеет растрогать его. Она знала, чего добьётся.
*************
Вино горячило кровь слишком сильно. Подобно жидкому пламени растеклось по всему телу и заставило нутро страдать от истомы. Вначале охотник подумал: «Это лишь с непривычки…», но разум быстро темнел. В дикой пляске костра пламя слетело с поленьев и охватило его страшным жаром. Рвано задышав, Серко попытался нащупать на груди оберег… и не смог. Гильзы на шее не было! Материнский подарок лежал в руках у сестры.
– Что ты… Зачем?.. – выдавил из себя опьянённый охотник. Влада ответила Серко с лихорадочным блеском в глазах.
– Страшнее всего – одиночество.
Охватив шею брата, Влада жарко его поцеловала. Серко откликнулся и крепче обнял сестру. Внутри не осталось иных желаний, только быть сейчас рядом с ней, чувствовать жар её кожи, ловить устами каждый её поцелуй. Вкус пьянящего морока смешан с кровью. Руки Серко с треском рвали одежду, стремясь скорее прикоснуться к обнажённому телу сестры. Он позабыл о всех страшных запретах, в голове тяжело ухало. Этой ночью Серко околдовали для единственной цели…
*************
Волк не спал. В Междумирье кружились багряные искры. Играя бликами на светлой шкуре, из темноты выступила Волчица. После их давешнего свидания на боку соперницы осталась кровавая рана. Волк оскалился и, чувствуя скорую схватку, порвал свои цепи. Лапы ударили по снежному насту, в быстром беге взлетело искристое крошево. Зверь бросился за нарушительницей, желая прогнать её навсегда. Пламя росло шире, но на этот раз безумно металось по пустоте, не зная, кого защищать. Жар опалил шкуру серого волка, но зверь только пуще помчался по кровавому следу.
…
Не выдержав боли, она закричала. Каждое грубое движение Серко мучало не знавшую мужчины Владу. И всё же счастье накрыло её. Брат терзал её, как заваленную на охоте добычу. Внезапно он изменился в лице, руки поднялись к нежной шее. Влада дёрнулась, но Серко не позволил ей ускользнуть. Он душил сестру, не прерывая соития.
«Если хочешь – убей!» – захрипела ведунья. – Забери мою жизнь, будешь прав!.. Пусть погибнем, не узнаем с тобой жуткого будущего, а оно рядом!
