без колебаний солгал бы ради Риса.
Через час я возвращаюсь в лабораторию из уборной. Я сосредоточенно смотрю на телефон, отправляя девочкам смс о том, что буду дома минут через тридцать, и тут меня пугает голос.
― Привет, любимая.
Рис стоит над выбранным мной столом, его руки небрежно засунуты в карманы, он смотрит на меня голодными глазами человека, который впервые видит солнце после зимы.
Сначала меня охватывает удивление: сердце колотится в груди от того, что он ищет меня вне рамок своих ежедневных визитов, а желудок подпрыгивает от его ласкового прозвища.
Следующим приходит желание. Отчасти это физическое желание ― похоть бурлит в моих венах от того, как красиво он выглядит, стоя там и ожидая меня, его присутствие командует пространством, а его фирменная ухмылка на месте.
Но это и эмоциональное желание. Я бы хотела, чтобы он обнял меня и утешил, чтобы я забыла о последних днях.
Боже, как же я его люблю. Это так несправедливо.
― Привет, ― говорю я, подходя к нему. ― Что ты здесь делаешь?
― Роуг сказал мне, что ты хочешь меня о чем-то спросить.
Вот предатель. Я знала, что он расскажет Рису о нашем разговоре, но не думала, что так быстро.
― И я хотел тебя увидеть.
Чистая честность звучит в его голосе, когда он поднимает руку, чтобы откинуть прядь волос с моего лица, но не успевает подумать об этом. Его рука опускается и сжимается в кулак, как будто ему приходится прилагать физические усилия, чтобы сдержать себя от прикосновения ко мне.
― Девлин отчислился.
У него отвисает челюсть.
― Я слышал, ― говорит он, не добавляя уточнений к ответу.
― Ты имеешь к этому какое-то отношение?
― Да.
Я на мгновение опешила от его ответа. Я наполовину ожидала, что он будет отрицать это.
― О, я не думала, что ты ответишь мне честно.
― Я сказал тебе, что больше ничего не буду от тебя скрывать.
Я сглатываю, чувствуя тяжесть в горле, и думаю, о чем еще я хочу его спросить.
― Ты причинил ему боль?
Его голос звучит непреклонно, когда он отвечает.
― Да.
― Сильно?
― Да.
― Я хочу знать, как именно?
― Нет.
На каждый вопрос он отвечает безэмоционально и по существу, как будто я спрашиваю его о том, любит он капусту или нет, а не о том, сделал ли он кому-то больно.
― Почему ты это сделал? Потому что он раскрыл твой секрет?
― Нет, ― отвечает он, на этот раз сквозь стиснутые зубы. ― Я должен был разобраться с ним давным-давно. Это еще одна моя ошибка: я позволил ему устроиться так удобно, что он почувствовал себя достаточно безопасно, чтобы наложить на тебя руки. Теперь он больше никогда к тебе не прикоснется.
У меня в животе все перевернулось при мысли о том, что Рис, вероятно, сделал с ним. Я сомневаюсь, что он дал ему пощечину и отправил в путь. Но он прав, я не хочу знать, что он с ним сделал. Вот только…
― Он жив?
Мой интерес вызван исключительно Рисом. Я вспоминаю слова Феникса в доме Девлина. Я не хочу, чтобы Рис кого-то убивал, особенно не из-за меня.
― Да.
Я киваю и отворачиваюсь, начиная собирать свои вещи.
― Ты уже готова простить меня?
Я насмехаюсь.
― Нет.
Он кладет руку мне на плечо, впервые за неделю прикасаясь ко мне своими руками. Искра электричества проходит через меня при этом прикосновении и превращается в жидкое тепло, которое скапливается в моем животе.
Если он тоже это чувствует, то никак не комментирует.
Он поворачивает меня так, чтобы я стояла к нему лицом.
― Почему нет?
Это первый раз, когда он задает следующий вопрос и не уходит сразу после того, как спрашивает, готова ли я его простить.
― Мы ходим по кругу, и я не могу продолжать этот разговор. ― Я говорю с разочарованным вздохом: ― Я не собираюсь прощать тебя за то, что ты сделал.
― Ну же, Сильвер. Должно же быть что-то, что я могу сделать.
Я не знаю, почему он не может понять, что то, что он сделал, непростительно в моих глазах.
― Нет. Ты не только заключил пари, что можешь трахнуть меня, но и сделал это за деньги. ― Я выплюнула. ― Девлин рассказал мне и об этом.
Его глаза опасно потемнели от моих слов.
― У меня еще есть время, чтобы убить его.
― Прекрати, ― говорю я, нахмурив брови. ― Тебе даже не нужны деньги, ты и так достаточно богат. Это была чистая жадность? Поэтому ты это сделал? ― спрашиваю я, насмехаясь над ним.
Но за моим легкомысленным тоном скрывается настоящая потребность узнать, понять, почему он так поступил. Понять, как мало я для него значу.
В его взгляде проскальзывает злость, он смотрит на меня, его челюсть яростно работает.
― Я трахал тебя не из-за денег.
Я с отвращением качаю головой, но от этого еще больше разочаровываюсь.
― Ты снова врешь.
― Я отдал эти деньги, Сильвер. ― Его голос пронзает меня, как удар хлыста, и я застываю на месте. ― Задолго до того, как ты узнала об этом пари. В тот же день, когда Девлин передал их мне.
Я несколько раз моргаю от удивления. Это последнее, что я ожидала от него услышать.
― Кому ты их отдал?
― Молодежному футбольному клубу для девочек в Лондоне.
Мое сердце вздрагивает, и мне хочется плакать.
― Почему ты это сделал?
― Я вспомнил, что мы говорили о недостатке возможностей у девочек, когда речь идет о футболе, и что для тебя это очень важно. Мне показалось, что это правильный поступок с деньгами, которые мне все равно никогда не были нужны.
Я склоняю голову, и слеза пробивается сквозь веки и падает на щеку. Он протягивает руку, чтобы наклонить мой подбородок к себе, и большим пальцем другой руки смахивает слезу.
― Пожалуйста, не плачь, ― шепчет он, его красивый голос хриплый. ― Меня убивает, когда ты плачешь.
― Я хочу верить тебе, хочу. Я просто не знаю, смогу ли я когда-нибудь это сделать.
Большим пальцем руки, лежащей на моем подбородке, он проводит по моей коже успокаивающие круги.
― Ты для меня все, Тайер. Единственная вещь, которая имеет значение.
