собой тетрадь и карандаш, хотелось письменно зафиксировать эту теорию. Ничего, это можно будет сделать вечером, а сейчас Джек уже представлял на коже освежающее действие прохладной воды.
Он стянул с себя рубашку и брюки, сложил их стопкой на камне и зашёл в воду. По крайней мере первые десять шагов он чувствовал дно. Джек подумал, что ему, как рассказчику, совсем не повредит слава единственного, кто не утонул в бездонном озере.
Скоро уровень воды стал доходить до груди, Джек лёг на спину и поплыл. Вода очищала, смывала неприятные мысли и разбавляла страхи до малой концентрации. Вместе с гребками откуда-то черпалась надежда, укреплялась решимость не прозевать следующий определяющий момент в жизни и поступить правильно. Он вспомнил своё прошлое купание – Грэйс, похожую на русалку. Вспомнил поцелуй, который мог бы случиться. Джек часто предавался воспоминаниям и прорабатывал детали своей воображаемой реальности – так часто, что постепенно переставал существовать в настоящем времени.
Джек перевернулся на живот и, опустив в воду лицо с открытыми глазами, замер в иллюзии полёта. Он мог разглядеть каждую маленькую частичку, пылинку в преломлённых солнечных лучах. Чем ниже Джек смотрел, тем насыщеннее становился оттенок воды. Синева эта вопреки законам оптики не сгущалась до черноты, в которой могло притаиться что-то неизведанное. Она продолжалась, расползалась, поглощала всё пространство вокруг, вытесняя прежние убеждения новым ощущением безысходности.
«Дна и правда нет», – безучастно отметил Джек и тут же почувствовал, что задыхается. Словно холодный кулак сжал его горло и стал медленно тащить вниз. Джек замахал руками и ногами, ведь поверхность находилась совсем рядом, над головой, и нужно было только немного постараться, один раз вздохнуть… хотя бы раз.
В лёгких за секунду не осталось ни молекулы кислорода. Джек продолжал барахтаться, но силы в руках быстро иссякали. Вода уже не казалась освежающей – холод сковал конечности. Невидимый кулак сильнее сжимал горло, выдавливая надежду. Внутренности обожгла боль, силы оставили Джека, и он перестал бороться. Расправив руки и ноги, он замер… догадался, что ему не суждено стать первым выжившим в бездонном озере. Джек желал только, чтобы всё случилось быстрее. Он терял слишком многое и заслуживал хотя бы маленькой компенсации в конце.
Перед глазами мелькали неясные видения. Вон та тень похожа на Грэйс – она движется к нему, протягивает руки… Джек закрыл глаза и представил её лицо, пытался собрать в голове образ и унести его с собой, но картинка дребезжала и расплывалась, неуловимо ускользая из сознания.
Чья-то рука схватила его за локоть – на этот раз настоящая рука из плоти, крови и судорожно сжимающихся суставов. Джек не сразу понял, что его тянут вверх. Он только успел подумать, что уже, наверное, слишком поздно, и потерял сознание.
Кто-то сильно бил его по щекам. Джек застонал и резко сел, с хриплым свистом наполняя лёгкие воздухом. Было больно, с каждым вздохом в его грудь забивали сотню гвоздей, но Джек дышал, словно это теперь стало смыслом его жизни, чудом получившей продолжение.
Сквозь пелену перед глазами он смог рассмотреть своего спасителя. Тони стоял рядом, согнувшись, упираясь руками в колени, и вглядывался в Джека:
– Мне всегда казалось, что люди относятся к дыханию без должного уважения. Будто процесс, который снабжает кислородом весь организм, это нечто само собой разумеющееся.
Он снял мокрую рубашку, выжал из неё воду и с трудом натянул обратно, после чего тяжело опустился на ближайший плоский камень.
Джек не делал никаких попыток пошевелиться. Сил едва хватало, чтобы поддерживать себя в сознании.
– Тони, там на самом деле нет никакого дна, – пробормотал он.
– Правда? – с неподдельным интересом спросил Тони. – Не знаю, я старался смотреть только на тебя. Думаю, что в этом озере купальщиков убивает не отсутствие дна, а страх.
Так и случилось. Джек начал тонуть, как только образ в его голове не совпал с действительностью.
– Не буду спорить, было страшно, – признался он, – а потом ты меня спас.
Не фигурально выражаясь, не образно. Тони по-настоящему и своевременно спас ему жизнь. Джек никогда не умел правильно выражать благодарность. Привычные слова уместны, чтобы поощрять мелкие одолжения, а для подобных поступков любая формулировка покажется слишком незначительной.
– На здоровье, – Тони кивнул. – Напишешь об этом историю?
– Да, конечно…
– Напиши, – перебил Тони, – а когда расскажешь её несколько раз – поймёшь, возможно, что меня нужно слушать. И не пойдёшь больше туда, куда я не советую. Или наоборот, пойдёшь, если попрошу, догонишь, извинишься, вернёшь назад. Скажешь, что любишь, обнимешь и не отпустишь больше.
Джек вздрогнул. Кажется, у них с Тони одна общая воображаемая реальность.
– Эй, ты в порядке? – несмело спросил он.
– Нет, – неожиданно, но однозначно ответил Тони.
Он был из тех, кто переживает молча. Джек не одобрял этого, иногда он даже пытался спровоцировать друга на какой-нибудь эмоциональный взрыв, потому что застоявшийся негатив, как говорила бабушка, вреден для здоровья. Это удалось Джеку лишь однажды. Тогда после короткой перепалки о лунных циклах Тони почти взорвался и стукнул его по ноге. К сожалению, памятный синяк от удара быстро побледнел.
Тони набрал полную грудь воздуха и отважился продолжить:
– Большую часть жизни я провёл в ожидании. Ты знаешь об этом, Джек, ты был рядом. Я существовал хорошо и вполне счастливо, но параллельно, как бы фоном, я чувствовал неполноценность окружающей действительности. То короткое приключение из моего детства можно считать пустяковым, но я видел в нём предопределённость. Я не сомневался, что после запятой – волшебного стеклянного шара – начнётся чудесная история, пусть после многих страниц предисловия.
И вот появилась Самира. Сестра моей лучшей подруги, девушка из другого мира, о котором я много лет назад слушал вовсе не выдуманные рассказы. Столько совпадений не могут быть случайными даже в математике. Я придумал себе судьбу, поверил в неё и последовал за ней без колебаний. Моя вера была сильнее, чем убеждения самого безумного религиозного фанатика. Трудности не пугали меня, ведь даже они имеют смысл – имеют цель: всё идёт по давно составленному и единственно верному плану.
А теперь я усомнился. Первый раз в жизни. Сломалась какая-то важная деталь во мне, без которой не получается дальше функционировать. Потому что вот это вот всё вокруг мне на фиг не надо, если я потеряю Грэйс. Понимаешь?
Он замолчал. Вопрос повис в воздухе, его подхватила на крылья пролетающая мимо птица и понесла над водой к другому берегу. Джек понимал.
– У меня наоборот было, – сказал он, – я поверил только недавно. Сэми обещала, что судьба убедит меня, – так
