тогда ладно. Его разозлит мысль, что Ромеро забрал мою невиновность. И я буду более чем счастлива дать ему повод быть несчастным, поскольку он доказал, как мало его заботит мое счастье.
Я шагнула за ширму, стянув туфли, джинсы и трусики, прежде чем обернуть предоставленное полотенце вокруг талии.
Я подошла к больничной койке, забралась на нее и легла на спину, прежде чем поставить ноги в стремена.
Ничто так не заставляет девушку чувствовать себя уязвимой, как одна из этих кроватей.
Доктор Дариелло устроился передо мной на табурете, и я уставилась в потолок, пытаясь сосредоточиться на чем-то еще, пока он натягивал перчатки и делал свою работу, чем бы он, черт возьми, ни занимался.
Когда он закончил, он снова направил меня за ширму, и вскоре я оделась, ожидая его вердикта о моей девственности.
Он сделал несколько заметок в своем компьютере, а я сидела в кресле и ждала. Он казался встревоженны, и занервничал ещё более, протягивая мне маленький пластиковый стаканчик.
— Мне просто нужен небольшой образец мочи. — Он указал на дверь в другом конце комнаты, не встречаясь со мной взглядом.
Я направилась в туалет, и смогла взять образец после нескольких попыток расслабиться. Я вернулась в комнату, поставив это на стол, и доктор тут же достал из ящика стола пакет и вытащил тест на беременность.
Мой живот свело, когда я посмотрела на него. Я имею в виду, Рокко сказал, что не может иметь детей, так что мне не о чем беспокоиться. И все же, пока он делал тест, я начала пытаться мысленно в уме посчитать месячные. Я даже не могла вспомнить, когда у меня были месячные последний раз, но их не было, пока я была у Ромеро, так что это означало, что они должны начаться… четыре дня назад.
О черт.
Моя жизнь изменилась еще до того, как на тесте появились две полоски. Я почувствовала это. Что-то коренным образом изменилось во мне, и это было не только мое время с Рокко. Это было физически.
— Ну… Мисс Калабрези, боюсь сказать, что вы беременны.
— Боитесь сказать? — повторила я, моргнув несколько раз. Рокко мог ненавидеть меня, а я могла ненавидеть его, но это не относилось к этому ребенку. Это ничем бы не помогло.
— Лоретта может записать вас на прерывание беременности на завтра, — откровенно сказал он. — Просто поговорите с ней на обратном пути. Кроме того, вы здоровы.
Я в защитном жесте прижала руку к животу, глядя на него и его бессердечные слова о моем ребенке.
Прерывание? Ни за что. Нет никаких шансов.
Я встала, потрясенная, ликующая и сбитая с толку, и вышла из комнаты.
Я беременна ребенком Рокко.
Эта реальность погружалась в меня резко и быстро с каждым шагом, который я делала через зал ожидания к Ройсу. Доктор расскажет об этом моему отцу. И он сам закажет аборт.
Что я могу сделать?
Как я могу это исправить?
Я могу соврать. Это все, что я могла. И если это все исправит, все будет хорошо. Все будет хорошо.
— Ты в порядке? Ты выглядишь очень бледной, — спросил Ройс, и я молча кивнула, взяв его за руку, когда он вывел меня за дверь.
— Мне нужно позвонить Николи, — сказала я. — Могу я одолжить твой телефон?
— Ты не можешь сказать ему то, что я сказал тебе, — сказал Ройс тихим голосом. — Это вызовет третью мировую войну.
— Я не собираюсь, — твердо сказала я.
По крайней мере пока. Потому что я, черт возьми , собиралась рассказать ему, когда у меня будет минутка наедине с ним.
Ройс протянул мне свой телефон, и я кивнула в знак благодарности, проскользнув в заднюю часть машины, мое дыхание стало бешеным.
Я сплела пальцы вместе, задаваясь вопросом, действительно ли Николи справится с этим. Я полагала, что не окажусь ещё в более худшем положении, если он этого не сделает.
— Поднимите перегородку, — попросила я водителя, и он сделал, как я сказала.
Ройс бросил на меня хмурый взгляд за мгновение до того, как она закрылась между нами.
Послышались гудки, и я с тревогой закусила губу, ожидая, пока он ответит. Моя рука крепко лежала на животе, и часть меня хотела, чтобы я могла позвонить Рокко.
Горечь наполнила мою грудь, когда я подумала о нем. Из за лжи. Как кто-то может быть таким бессердечным? И почему так больно?
— Привет? — Николи ответил.
— Это я. — Слоан, — сказала я с тревогой.
— О, привет. Отец еще не подарил тебе мобильный телефон? Я могу забрать его сегодня.
— Да, конечно, спасибо, — пробормотала я. — Слушай, мне нужно тебя кое о чем спросить. Возможно, ты разозлишься, и я пойму, если ты не сможешь сделать это для меня, но ты лучше, чем мой отец, поэтому я надеюсь, что ты поможешь мне скрыть это от него.
— Что скрыть от него? — спросил Николи раздраженным тоном.
Я глубоко вздохнул, думая, что идеального способа сказать это не существует.
— Я беременна.
Тишина.
— И это Рокко.
Больше тишины.
— И мне нужно, чтобы ты солгал и рассказал моему отцу, что мы спали вместе до того, как меня похитили.
Молчание продолжалось, и мне пришлось проверить, не оборвался ли звонок.
Я сильно прикусила губу почти до крови.
— Пожалуйста, Николи, — я понизила голос, явно выражая отчаяние. — Если папа узнает, что это Рокко, он заставит меня прервать беременность.
— А ты не хочешь? — спросил он, его тон не выдавал никаких его чувств.
— Нет, я имею в виду, я не могу. Неважно, кто такой Рокко, я не могу уничтожить эту маленькую жизнь во мне. Я просто не могу .
— Слоан, — сказал он рычащим от боли голосом. — Ты сказала, что он не причинил тебе вреда.
Мои глаза горели, и я чуть не подавилась языком.
— Он этого не сделал, — выдавила я, зная, что здесь я должна быть честной. Я не могу допустить, чтобы Николи подумал, что Рокко меня изнасиловал, это будет неправильно. — Я хотела быть с ним, — тяжело сказала я.
— Господи, черт… Дерьмо, — сказал Николи так, будто он ходил взад-вперед. — Ладно, ладно…
— Я знаю, что много прошу, но это единственный способ скрыть правду. Отец разозлится, но он примет это, если будет думать, что это твоё, — умоляла я.
— Конечно, — сказал он наконец. — Конечно, Слоан. Ты возвращаешься домой?
— Да, — сказала я, и мое тело обмякло от облегчения. — Спасибо, Николи. Я расскажу тебе все позже. О Рокко и… обо всем.
Я должна быть честной, я буду в долгу
