мужчин и начинают отпускать «некорректные» замечания касательно слишком большого/маленького роста друг друга. Во время репетиций мы постоянно спотыкались на этом моменте, так как по сюжету «коротышкой» была Гермия, а «дылдой» — Елена. В нашем же с Юлей случае все обстояло с точностью наоборот.
— Мы с Игорем Олеговичем распечатали для вас новые реплики, — продолжил Верстовский. — Парни, передайте им листочки, пожалуйста.
Я взяла новую версию текста и чуть было не прыснула со смеха. Гарденина, напротив, надулась и сделалась красной, будто помидор. Мы приготовились разыгрывать сцену на четверых: две девушки-подруги и двое мужчин, изначально добивающихся руки Гермии, но из-за проделков эльфов спешно «перевлюбившихся» в Елену.
Так вот что! Ты — обманщица, ты — язва, — начала я.
Воровка! Значит, ночью ты прокралась
И сердце у него украла?
Нет у тебя ни робости, ни капли
Девичьего стыда;
Стыдись, стыдись, ты, лицемерка, кукла!
Гарденина всплеснула руками и выкатила глаза:
Что? Кукла я? Ах, вот твоя игра!
Так ты наш рост сравнила перед ним
И похвалялась вышиной своей,
Своей фигурой, длинною фигурой…
Мелкая Юля показала рукой куда-то в зал, возможно, имея в виду Вениамина Эдуардовича. Она все больше распалялась. Бывшая подруга всегда считала себя чересчур низкой, и теперь ее комплекс усилился во сто крат.
Высоким ростом ты его пленила
И выросла во мнении его
Лишь потому, что ростом я мала?
Как, я мала, раскрашенная жердь?
Как, я мала? Не так уж я мала,
Чтоб не достать до глаз твоих ногтями!
В зале начали смеяться. Я повернулась к исполнителям ролей Деметрия и Лизандра и приготовилась читать дальше. Те еле сдерживали слезы.
Когда она сердита, с ней беда.
Она была и в школе сущей ведьмой.
И хоть мала, она душой свирепа!
Со зрительных рядов захохотали в голос.
— Опять "мала"! И все о малом росте! — Гарденина взвилась и подскочила ко мне. Казалось, еще секунда, и она кинется на меня с кулаками. Юноши встали между нами. — Зачем вы ей даете издеваться? Пустите к ней!
Во всех эмоциональных сценах между Гермией и Еленой нам с Юлей практически не приходилось задействовать актёрские способности: искры летели сами по себе, а в написанных сотни лет назад диалогах проступали наши подлинные яд, ненависть и негодование. Сейчас же Верстовский на пару с режиссером устроили собравшимся целое шоу.
После нас из-за кулис вышли эльфы во главе с Титанией и Обероном. Танец девушек-фей в костюмах от озабоченного модельера превратился в праздник разнузданной чувственности. Работники сцены, понукаемые Верстовским, усиленно двигали невидимые деревья, мы же с Юлей, не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны.
Я присела в тёмном уголке за тяжёлыми бархатными портьерами, утирая выступивший на лбу пот и пытаясь унять бешено стучащее сердце. Обида на лучшую подругу никак не хотела стихать. Возможно, я первая задела ее, но теперь именно я чувствовала себя пострадавшей стороной и злилась на неё не меньше, чем она на меня. И некогда пламенная дружба обернулась войной без конца и края.
Прошло минут десять, и я вдруг поняла, что прогон продолжается, но звучного голоса Верстовского больше не слышно. Прошло еще мгновение, и он появился рядом, спрятавшись вместе со мной за занавесом.
Стоило мне увидеть его рядом, такого высокого, уверенного, сильного, и гормоны — на этот раз счастья, а не стресса — снова шандарахнули по голове. Я встала и обхватила его руками за шею. Он в ответ прижал меня к стене всем телом, наклонился и одарил не очень долгим, но очень-очень страстным поцелуем.
— Как ты нашёл меня? — хихикая, прошептала я.
— По запаху, как же ещё, — заговорщицки улыбнулся он. Его рука жадно обхватила мою грудь, неубедительно задрапированную двумя слоями тонкой вискозы. — Не мог упустить момент, пока ты в образе греческой путаны…
— Не провоцируй Гарденину, — прошептала я, смущенно пряча лицо. — Она может учудить что-нибудь действительно нехорошее.
— Мои изменения показались тебе несправедливыми? Когда дело касается искусства, я беспристрастен.
— Серьёзно? — несмотря на темень, я смогла разглядеть хитрый блеск его глаз.
— Каюсь, помимо всеобщего блага, мне еще очень хотелось поставить её на место.
Вениамин крепко обнял меня и глубоко вздохнул. Мы оба понимали, что этот момент щемящей нежности наедине не продлится чересчур долго. Он должен будет уйти, пока его отсутствие в зале не показалось кому-нибудь подозрительным.
43. Аделаида
Ты ей носил стихи,
Любовными залогами менялся;
Ты под окном ее, при лунном свете,
Ей томно пел про томную любовь
Ты выкрал сердце дочери моей,
Ты обратил дочернюю покорность
В строптивое упрямство.
("Сон в летнюю ночь", У. Шекспир)
— Маргарита, можешь ненадолго остаться после занятия? — Аделаида Степановна смотрела на меня спокойно, с каким-то даже ангельским терпением.
Зарубежная литература постоянно отъедала время от моих перемен. В первом семестре Вениамин Эдуардович развлекался, задерживая меня по прошествии пары, теперь вот преемница декана последовала его примеру.
— Конечно, — очень хотелось ответить, что не могу: моя чуйка на нехорошие новости за последние недели выросла буквально в разы. Но опыт, полученный за это же время, научил — от неприятностей не получится улизнуть, спрятав голову в песок. И хотя встреча напастей лицом к лицу не избавит от трудностей, такая тактика поможет не потерять самоуважения.
Несколько человек хихикнуло, выходя из аудитории, бонусом прилетела парочка злорадных взглядов — я успела настолько привыкнуть к подобному поведению, что почти не обращала на него внимания. Потому дождалась, когда все одногруппники покинут кабинет, и только затем подошла к преподавательнице.
Прежде чем заговорить, Аделаида подошла к двери и проверила, не прячется ли кто-то за ней с целью подслушивания. Мне стало еще более не по себе. Затем она зачем-то пригладила свои и так невообразимо ровные волосы и двинулась на меня.
— Не могу не отметить, что в последнее время ты сильно просела в учебе, Маргарита.
Я не ответила, лишь вопросительно подняла брови.
— Тебе стоит прикладывать больше усилий на академическом поприще в противовес театру и личной жизни, — продолжила стажерка, не дождавшись от меня более выраженной реакции.
Если совсем начистоту — я и раньше не выпрыгивала из штанов в академическом плане, просто тогда это мало кого волновало. И сейчас, несмотря на спектакль, травлю и бурный роман с деканом, я старалась не меньше.
Аделаида одернула строгий костюм, состоящий из пиджака и юбки-карандаша до коленей, и села за преподавательский стол, закинув ногу на ногу. Она будто хвасталась своими весьма стройными конечностями, обутыми в до блеска
