– Отойди, Блисс! – В голосе Вика прорвалось нетерпение. – И прогони домой ребенка, а заодно и собаку! Из-за них я нервничаю!
Это он-то нервничает?!
– Я хочу посмотреть, – уперся Бобби.
– Ступай домой, Бобби, – попросила Блисс. – Вернись в постель, будь хорошим мальчиком.
Себастьян задел локтем за острый выступ камня и попытался выпрямить руку.
– Эй! – крикнул Вик, с трудом удерживая дергающиеся ноги Себастьяна. – Расслабься, малыш! Я мигом тебя вытащу!
Кусок рыбы, который Себастьян выпустил из руки, с грохотом провалился во тьму.
– К чертовой матери! – воскликнул он. – Вик, я упустил ее! Черт, вот незадача!
– Тащи его скорее! – в страхе закричала Блисс.
А Вик демонстративно качнулся взад-вперед и перехватил Себастьяна за лодыжки как будто в последнем, неимоверном, но тщетном усилии.
– Не смотри, Блисс! – Голос Вика срывался на визг. – Не смотри! – Он разжал руки, но сначала толкнул Себастьяна на прощание вниз.
Сквозь тьму, обрушившуюся на Себастьяна, сквозь панику и боль прорвался пронзительный крик Блисс.
Его руки, не в силах выдерживать такую тяжесть, подогнулись.
Спина с размаху грохнулась об острые, хищные ребра камней.
Одно плечо, левое, врезалось в тот самый выступ, который остановил падение глиняной рыбы.
Он едва не потерял сознание.
– Себастьян! Себастьян!
Он услышал, как голос Блисс потонул в громком реве двигателя.
Не имея возможности орудовать левой рукой, прижатой его же плечом, и беспомощно размахивая правой в пустоте провала, Себастьян покачнулся и заскользил вниз.
Тело машинально сжалось в комок.
Конец, сейчас он упадет.
– Себастьян! – Она выкрикивала его имя и плакала.
Только не сейчас! Только не это! Он ни за что не расстанется с ней!
Он резко подтянул колени к подбородку и выпрямил ноги, упершись в стену. И сумел остановить свое полускольжение-полуполет в никуда.
Себастьян завис вниз головой, упираясь спиной и ногами в стены провала и из последних сил сопротивляясь неизбежному.
Его ослепил свет от фонаря.
– О Боже, – вырвалось у Блисс. – Ради всего святого, держись!
Он не мог ей отвечать.
– Вик удрал. Ты свалился, а он удрал!
Себастьян перенес всю опору на ноги. Чудовищно медленно, дюйм за дюймом, он ухитрился немного вытолкнуть спину наверх, обдирая кожу о края камней и болезненно морщась. Передохнул, осмотрелся и снова толкнул спину вверх.
Потом сумел слегка подвинуть сперва одну ногу, затем другую.
Медленно, очень медленно, но даже этот незначительный успех помогал преодолеть боль.
– Да, – шептала Блисс, стараясь помогать ему, светя фонариком. – У тебя получается, Себастьян. У тебя получается, милый. Давай еще немного!
Дюйм за дюймом он двигался вверх по тесной трубе.
– Я люблю тебя, Себастьян, – шептала Блисс, и эхо от ее шепота гуляло в пустоте провала, обволакивая его, вливая силы, побеждая боль.
Каждое движение давалось с превеликим трудом, отнимало слишком много времени и усилий.
На висок закапала кровь из какой-то ссадины. Он как во сне почувствовал ее липкое тепло.
Одна нога неуверенно показалась над краем дыры.
Но стоило вспыхнуть надежде, как правая рука подвернулась и утратила опору.
Он забился в последнем, казалось бы, безнадежном усилии удержаться.
Его схватила сильная рука – нет, две руки. И еще чьи-то руки держали его за ноги.
– Мы вас держим!
– Тебе еще рано уходить. Ты совершенно к этому не готов.
А потом его потащили назад, наверх, на волю из проклятой дыры!
Раздался взрыв восторженных голосов.
Блисс прижимала его к себе, и обнимала, и целовала, и плакала, пытаясь что-то говорить сквозь рвущие душу рыдания.
У Себастьяна едва нашлись силы осторожно высвободиться от нее. Он вытащил изо рта то, что добыл в этой смертельно опасной вылазке, и улыбнулся поверх ее головы Уильяму:
– Ты подоспел как раз вовремя.
– Просто сработал инстинкт самосохранения. – И Уильям неожиданно расплылся в широкой улыбке. – Я не хотел потерять работу. А вы меня чертовски напугали. Зоя рвет и мечет. Мы повсюду разослали курьеров. Я не сумел вас нигде отыскать и вот явился сюда.
Но Себастьяну в эту минуту было наплевать и на Зою, и на ее курьеров.
– Я почувствовала, что тебе нужна помощь. – Его вторым и еще более неожиданным спасителем оказался не кто иной, как Венера Кроу. Ветер развевал ее хламиду из желтого шелка. – Но я все равно была права. Ты несешь несчастье Блисс и всему Хоул-Пойнту.
– Никаких провалов, – пробормотала Блисс, пряча лицо у него на груди. – Здесь больше не будет никаких провалов!
– Спасибо тебе, – промолвил Себастьян, проводя по ее голове ободранными пальцами. – Спасибо тебе, Уильям. Спасибо тебе, Венера. Даже если ты считаешь, что я несу несчастье, ты чудесная женщина.
Она гордо вскинула голову и повела густо накрашенной бровью:
– Рада, что сумела помочь.
И тут раздалось рычание, мигом вернувшее их с небес на землю. Это Спайки, упираясь всеми четырьмя лапами, тянула Себастьяна за штанину.
Блисс со смехом оттолкнула собаку:
– Надо же, впервые в жизни она решила меня защитить, а не напугать до смерти! Отпусти его, Спайки! Он же хозяин Битера, забыла?
Собака как будто все поняла, тут же отпустила Себастьяна и уселась рядом. Однако блеск белых клыков недвусмысленно предупреждал, что не стоит выходить за границы дозволенного.
Блисс нахмурилась, разглядывая лохмотья, свисавшие у Себастьяна из рукава.
– Это же мой шарф, – воскликнула она, пытаясь расправить то, что осталось от некогда изящной кружевной вещицы, расшитой серебристыми лилиями. – Откуда он взялся?
– Наверное, из рыбы, – сказал Плато. – Шарф можно было запихать ей в рот. Наверняка Либерти нарочно выбрала в подарок именно ее – о чем тут же пожалела, – чтобы припугнуть Вика, обратив общее внимание на эту штуку.
– Я чувствовала, что угроза где-то рядом, – сообщила Венера, прикрывая глаза.
– Наверное, ты была права, – отвечал Себастьян. – Вот это оказалось завернуто в шарф. Если повезет, то еще можно будет ее проявить. – И он высоко поднял испачканную в земле кассету с 35-миллиметровой пленкой, которую для надежности удерживал все время падения у себя во рту.
