к ней в больницу, та лежала высоко на подушках, дышала хрипло, с трудом и сквозь туман в сознании, не узнавая, но, может быть, угадывая Лиду, сказала, протягивая к ней слабую горячую руку:
— Юрку… Юрку…
Всю жизнь потом Лида была уверена, что Анька хотела сказать: «Возьми Юрку, Юрку возьми…» С этой уверенностью жила и внушила ее Олегу, и тот тоже был уверен, что, умирая, Анька Мартышева завещала им своего сына.
После похорон поехали в интернат. Заведующая выслушала Лиду и привела в кабинет худенького мальчика с рыжеватыми, как у Аньки, но потемней, волосами. Ему было семь лет, но на вид можно было дать пять.
— Юра, хочешь к нам в гости? — спросила Лида.
Мальчик молчал.
— Ну, погуляем, хочешь?
Мальчик взглянул на заведующую.
— Иди, иди, Юра, я разрешаю. Погуляешь и вернешься.
Мальчик ушел одеваться, втянув голову в плечи.
— Стесняется, — сказала заведующая. — Мать ведь хотела его уже забирать от нас перед больницей, но я ей не советовала. Дома у них обстановка знаете какая была? Ему бы это только повредило.
— А он знает?
— Что?
— Про мать?
— Нет, мы ему пока не говорили. Сказали только, что в больнице.
Ничего бы не вышло, если бы за дело не взялась Ольга Петровна. Через депутатскую группу она добилась, чтобы Лиде Михайловой разрешили усыновить Юру Мартышева и забрать его из интерната. Как улей гудел несколько дней закройный.
— Ты представляешь, что взваливаешь на себя? — говорили Лиде.
— Если бы просто ребенок, а то больной ребенок.
— Анькина свекровь тебя со света сживет.
Анькина свекровь, к общему удивлению, повела себя совсем иначе. В один из дней она пришла к проходной, когда кончалась смена, и, дождавшись Лиду, потянула ее за рукав из идущего через проходную людского потока.
— Я к тебе. — Они отошли в сторону. — Хочу сказать: бог наградит тебя за Юрку.
Лида молчала.
— Меня-то будешь к нему пускать? — старуха заплакала.
— Да господи! — воскликнула Лида. — Приходите хоть каждый день.
— Ты мне адрес дай, я ведь адреса твоего не знаю, — сердито сказала Анькина свекровь, вытирая глаза платком.
Жизнь опять изменилась. И как круто!
— В блокаду тоже не разбирали: свои, чужие — всех спасали, — сказала, остановившись возле Лидиного пресса, Майя Цезаревна. — Лично я тебя очень одобряю. Если какая помощь нужна, обращайся.
Какая помощь? Никакой помощи не нужно. Вот отпуск пусть бы летом дали, чтобы поехать с Юрой в Крым, мальчик никогда моря не видел. Профессор-педиатр, к которому Лида попала через Виктора, сказал: «Мальчик будет здоров, если его окружить покоем. Его болезнь в том, что он напуган жизнью. Покой, любовь, терпение…»
— Врачей мы тебе добудем, — сказала перед этим Мила, когда Лида позвонила ей в Москву и сбивчиво, торопясь и волнуясь, рассказала, что они с Олегом взяли к себе сына Аньки Мартышевой.
— Помнишь ее? Она приходила ко мне.
— Рыженькая такая, веселая?
— Да, да. Она умерла…
Выслушав Лиду, Мила сказала:
— Умница! Какая же ты умница! А врачей мы тебе добудем.
Профессор долго осматривал Юру. Лида с Олегом томились в коридоре. Наконец Юра вышел, а Лиду позвали в кабинет. Покой, любовь и терпение…
Зам по снабжению попросил Марата Васильевича подбросить его на машине, если нетрудно, тут недалеко, в одно ателье.
— А что там у тебя? — спросил Чичагин. Они уже перешли на «ты».
— Да пальто жене отдаем шить. Надо потолковать.
— Пальто?
— Ну? Кожаное. Не интересуешься?
— Дочка интересуется, — усмехнулся Чичагин. — Недавно мне сцену устроила. Семьсот рублей, представляешь? А я только что вот эту телегу купил, — он похлопал ладонью по обтянутому импортным чехлом рулю.
— Какой размер у дочки? — деловито спросил зам.
Чичагин пожал плечами.
— Сорок шесть, наверное. А что?
— Ты давай уточняй. Пальто можно устроить, не проблема.
Что-то остановило Чичагина от дальнейших расспросов, но в тот же вечер зам по снабжению позвонил домой.
— Дочка-то дома?
— Дома.
— Уточни-ка размерчик.
Марат Васильевич позвал жену.
— Алька какого размера пальто носит?
— Сорок шестого. А что?
— Слышал? — сказал Чичагин. — Сорок шесть.
— Ага. Заметано, — ответил зам.
Через месяц — Марат Васильевич забыл уже про этот разговор — зам по снабжению, войдя к главному инженеру, положил перед ним вырванный из блокнота листок. «Григорий Данилович», — было написано на листке и номер телефона.
— Что это?
— А это — твоя дочка пусть позвонит по этому телефону, ей назначат примерку.
— Ну, ты даешь! — восхитился Чичагин. — Ничего не забыл, скажите пожалуйста!
— Как в аптеке.
— А сколько эта твоя аптека стоит?
— Григорий Данилович берет за шитье двести пятьдесят. Но как шьет! Фирма.
— Двести пятьдесят за шитье, а за материал?
Зам по снабжению взглянул удивленно.
— Материал заказчика, материал уже доставлен, — весело сказал он.
«А ведь это какая-то уголовщина?» — мелькнуло испуганно, но Чичагин почему-то промолчал. Зазвонил диспетчерский телефон.
— Ершов просит на оперативку, — сообщила секретарь директора.
— Я ведь за тобой и шел, — сказал зам по снабжению, беря Чичагина за плечо.
«А может, ничего?» — подумал Чичагин.
На первомайскую демонстрацию собирались всегда, как в первую смену, к семи часам.
— Чего это так рано? — ворчал Олег. — У нас так к восьми собираются.
— Ну, а у нас к семи.
Накануне еще спорили, с кем идти на демонстрацию.
— Пошли с заводом, — предлагал Олег.
— Нет, с фабрикой, — настаивала Лида. Она хотела, чтобы все увидели, как она придет с Олегом и Юрой. Пусть посмотрят.
Юра проснулся раньше всех, до будильника.
— Тетя Лида, — громким шепотом позвал он. — Ведь опоздаем!
Лида вскочила, натягивая халат.
— Спи, спи, еще полчаса можешь спать. — Она вышла в кухню приготовить завтрак.
Солнце поднималось, но в открытую форточку тянуло свежим холодом раннего утра.
Первым, кого увидела Лида, входя на фабричный двор, был Чичагин. Он стоял в окружении директорских замов и их жен, и Танька Баранова, располневшая, довольная собой, была тут же. И Ольга была тут, Ольга Петровна.
Ничего, слава богу, не отозвалось в сердце, Лида прошла, глядя прямо перед собой, держа Юру за руку. Олег шел чуть позади.
— Лида! — крикнула Ольга, метнувшись к ней. — С праздником, Лида!
Замы, Чичагин и Танька повернули головы.
— И тебя с праздником, Оля, — сказала Лида, чувствуя на себе множество взглядов.
— Это Юра? — спросила Ольга и как будто задохнулась.
— Да, Юра, — спокойно ответила Лида. — А это Олег, мой муж, знакомься.
Она знала, что они втроем выглядят прекрасно, и, может быть, именно оттого так спокойно и свободно стояла в двух шагах от Чичагина.
— Как хорошо, Лида! — вдруг, улыбнувшись, сказала Ольга будто бы без всякой связи, но Лида поняла ее. Она тоже улыбнулась приветливо и дружелюбно.
