Сегодняшним утром я просыпаюсь раньше всех и, накинув на плечи тоненький халатик, бреду в кухню. Беременность протекает хорошо, чувствую себя превосходно и порой мне даже кажется, что я вовсе не беременная, но крохотные ножки, пинающие мой живот изнутри, каждый раз твердят об обратном.
Достаю из холодильника куриные яйца и молоко. Для Дамира готовлю омлет, а для Санечки варю молочную кашу. Шагаев не любит завтракать, точнее, никогда этого не делал, пока мы не стали жить вместе. Просто раньше о нем не заботились, наверное.
В коридоре слышатся шаги. Дамир проснулся, заперся в ванной комнате на несколько минут и теперь медленно приближается ко мне. Он подходит со спины, расставляет руки по бокам от моего тела, упираясь ладонями в столешницу, склоняется и водит кончиком носа по моей шее. Я тут же прекращаю готовить, откладываю в сторону деревянную лопатку и откидываю на сильное плечо голову.
– Доброе утро, любимая девочка, – ласково произносит Дамир, зарываясь лицом на моей макушке.
– Доброе утро.
Его рука тянется к моей талии. Дамир, развязав пояс халата, поднимает вверх пеньюар и кладет ладонь на мой, едва заметный, живот.
Малыш, ощутив прикосновение отца, тут же оживает и начинает ворочаться.
– Тебе не больно? – спрашивает Дамир, волнуясь, как в первый раз, когда под своей рукой почувствовал шевеления ребёнка.
– Нет, – улыбаюсь. – Я завтрак приготовила. Буди сына.
Дамир нехотя покидает кухню, а я в это время накрываю стол. Мобильник Дамира, лежащий на подоконнике, неожиданно оживает и я, взяв его в руки, медленно оседаю на стул.
Когда Шагаев появляется на кухне, то застаёт меня с испуганным взглядом перед собой.
– Картинка, что случилось? – Дамир подходит ко мне ближе и, взяв меня за руку, сжимает пальцы. – У тебя руки ледяные, Дин.
– Тебе звонил он, – произношу через силу.
Он! Я даже имя боюсь произносить! Уголовное дело по нападению на Дамира полиция возбудила, но Давид по-прежнему на свободе и, как мне кажется, так будет всегда.
– Ты не ответила на звонок?
– Нет, – качаю головой. – Я не хочу с ним говорить, ты же знаешь.
После моего побега прошло уже три с половиной месяца. Дамир нанял адвоката и тот начал бракоразводный процесс, но Давид всё усложнил, наотрез отказавшись дать мне развод по обоюдному согласию. Удивилась ли я? Отнюдь! Просто теперь мы решаем этот вопрос через суд и Фатхетдинов умышленно затягивает процесс, постоянно находя новые причины для переноса слушания.
– Я перезвоню ему, – Дамир хватает со стола телефон и разворачивается.
Я торможу его, резко схватив за руку:
– Не надо, Мир, пожалуйста! Не звони.
– Динка, – улыбается, склоняется надо мной и, обхватив обеими ладонями моё лицо, покрывает поцелуями: нос, скулы, щеки и лоб. – Все будет хорошо. Тебе не стоит его бояться – я не позволю причинить тебе или нашим детям вред.
– Не могу, – пожимаю плечами, – он опять наговорит тебе кучу гадостей. Не говори с ним. Не надо!
Дамир удивлённо ведёт бровью:
– Откуда ты знаешь, что он мне говорит? Подслушивала?
– Да, – опускаю виноватый взгляд вниз, – прости.
– Диночка, все будет хорошо. Просто верь, ладно? Давид в прошлом и больше не имеет на тебя рычагов давления. Не бойся его.
Он улыбается, говоря мне все эти слова, и я, вроде, хочу ему верить, но не получается, увы. Я слишком хорошо знаю Фатхетдинова, помню, каким он бывает упрямым и как привык добиваться своего – любой ценой! Если Давид до сих пор нас не нашел, то это только везение, не иначе. Для этого человека нет преград, нет ничего нерешаемого, он живёт по принципу: вижу цель, не вижу препятствий.
* * *
В суд мы приезжаем заранее. Дамир настаивал, чтобы я осталась дома и передала все через адвоката, но сам адвокат сказал, что будет лучшим, если я лично поучаствую в судебном заседании.
Успокаивая себя, что это встреча единственная и последняя, я сижу на стуле рядом со своим адвокатом и жду начало заседания.
Когда распахивается дверь и на пороге появляется он, я вздрагиваю, интуитивно прижимая руки к животу. На мне свободная туника, поэтому беременность не разглядеть.
Он шагает широким размашистым шагом, а я, не поднимая головы, чувствую на себе тяжёлый взгляд. Он жжёт меня, будто языки пламени – настолько остро и больно я ощущаю присутствие его.
– Здравствуй, – сверху звучит его голос, низкий, хрипловатый, с едва уловимым акцентом.
Я приказываю себе не паниковать и, собрав волю в кулак, осмеливаюсь поднять голову вверх.
Мы встречаемся взглядом и замираем. Мир перестает существовать, будто все вокруг застыло и не движется. Черные глаза устремлены на моё лицо, они скользят вверх-вниз, а затем опускаются на мои пальцы, которые я нервно сжимаю последние полчаса.
Он по-прежнему выглядит хорошо. Все такой же статный, видный мужчина, с твердым и непоколебимым взглядом, а я… Больше не его конфетка, больше не ангелочек. Я чужая. Счастливая. Без него! Я будущая мать не его ребенка, но ему, конечно же, ничего не скажу.
– Привет, – наконец-то выдавливаю из себя.
Руки трясутся, ноги дрожат, по спине бежит холодок и теперь я понимаю почему Дамир просил меня остаться дома. Я волнуюсь! Чёрт побери… я схожу с ума, а это может плохо сказаться на моём ребёнке.
– Хорошо выглядишь, – произносит, широко улыбаясь.
Молча киваю головой. А он продолжает смотреть, не в силах отвести взгляда. Его глаза всё время блуждает по моему стану, словно изучая.
– Дин, почему ты так со мной поступила? – неожиданно выдает, загоняя своим вопросом меня в тупик.
Что ответит тебе, пока что, законный муж? Что ты был всегда временным лекарством, что тебя на самом деле никогда не любила, что все эти годы я бредила только одним единственным мужчиной? Что из этого тебе сказать?!
– Извини, – отвечаю запоздало.
– Извини? – переспрашивает, ухмыляясь. – Дина! Ты убила меня! Сделала очень больно. Очень-очень, Диана.
– Извини.
– Тебе сказать даже нечего, да?
– Ты сам всё знаешь. К чему слова, это был риторический вопрос, если что.
