Девушка закрыла глаза и заставила себя провалиться в дрему. Сон был тревожный, болезненный, но та становилось хоть немножечко легче.
Проснулась Марья уже поздно вечером от того, что в доме кто-то есть.
— Гелка? — хриплым со сна голосом позвала девушка.
— Не Гелка.
Глава 47
Отец вошел в дом широким, размашистым шагом, оставляя после себя в темных комнатах горящий свет.
— Ты знаешь, — начал говорить Виктор, еще даже не заглянув в комнату к дочери, — что-то мне сегодня страсть как захотелось тебя навестить! Прям тревога на душе, на месте усидеть не могу. С работой закончил и рванул к вам. Видимо не зря.
Мужчина все-таки добрался до спальни Марьяши, включил свет и увидел зарёванную, всклоченную дочь, с горящими безумием глазами. — Ну и что случилось? — голос Виктора сразу стал серьезным. — Где Женька?
— Нет больше Женька, — Марья поймала себя на том, что слова дались подозрительно легко. — Он мне изменил.
Отец даже не изменился в лице, услышав это признание, только взгляд его потеплел, наполнился сочувствием.
— Ну тише, тише… — проворковал он и притянул девушку к груди. — Со всеми бывает, не ты первая, не ты последняя.
— Хочешь сказать, что это нормально? — Марьяна разгневанно вырвалась из объятий отца.
— Хочу сказать, что это ожидаемо, — тяжело вздохнул мужчина. — Марья, доченька, ну подумай сама — ему всего девятнадцать лет. Я все удивлялся, как надолго его хватило. Это де какую ношу он на себя взвалил — работа, ответственность за семью, серьёзные отношения. А Женька ведь молод, он жизни толком не видел, ему еще гулять и гулять. Ну не надо снова плакать, надо просто пережить.
— Ты прав, пап, ты ужасно прав, — только и смогла пробормотать Марьюшка, ибо отец озвучил ее тайные мысли. — Я ведь и сама понимала, что это все ненадолго, только зачем-то позволил себе поверить в сказку.
Марька вновь залилась слезами.
— Иди сюда, маленькая, поплачь, легче станет, — Виктор изо всех сил прижал дочь к себе. — Жизнь вообще — жестокая штука, таких разочарований еще будет немало. Не надо так убиваться…
Рядом с отцом отчего-то полегчало, боль не ушла, но стала терпимой, Марьяна могла говорить о ней, могла плакать без надрыва, могла спокойно дышать.
— Пап, ну почему так плохо-то, пап? — бормотала девушка. — Ну, когда же станет легче? Это вообще когда-нибудь пройдет?!
— Пройдет, — утешал дочку Виктор. — С каждым днем тебя будет отпускать все больше и больше, опомниться не успеешь, как забудешь все это, на Женьку своего смотреть спокойно сможешь, даже благодарна ему будешь за урок. Пройдет, Марьюшка, все пройдет, в молодости такое легче забывается.
Давай-ка ты вставай и иди умывайся, будем ужинать. Не ела ничего целый день?
Марья только кивнула.
— Нельзя так, — пожурил отец, — тебе силы нужны. Сейчас я приготовлю, а ты съешь сколько можешь, договорились?
Было даже забавно наблюдать как неловко, но старательно взрослый мужчина колдует возле плиты.
«Похоже руки из задницы — это у нас семейное», — подумала Марьюшка с невесёлой усмешкой.
В конце концов отец приготовил-таки пюре, пожарил пару котлет и стал кормить дочь с ложечки, словно малое дитя.
— Давай, Марьяша, ложечку за папу, — уговаривал он. — Вот и молодец! В детстве тебя не кормил, так хоть сейчас немного исправлюсь.
Марья с трудом проглотила еду и даже не почувствовала вкуса. Сама бы она не вспомнила об ужине еще пару дней, но от такой заботы отца трудно было отказаться.
— Ложечку за кошку, которая живет у нас на работе, — смешил дочь мужчина, — полосатая такая, с большими пребольшими ушами, давай, Марьюшка!
Марька даже смогла выдавить из себя улыбку.
— Пап, ты неисправим, — грустно хмыкнула она.
— Кстати, — вдруг вспомнил Виктор, — а ты знаешь, почему тебя назвали Марьяной?
— Почему? — заинтересовалась девушка.
— Потому что я настоял. Бабка хотела тебя Машенькой назвать, считала, что Машенька просто обязана вырасти спокойной, послушной девочкой. А меня тошнило от этого имени и от образа, который они там придумали. Вот и настоял на Марьяне. И сокращение — Марька — тоже я тебе придумал. Ты не покорная, наивная Машенька, ты живая, резкая Марька.
— Это ты к чему? — насторожилась Марьяша.
— Это я, дочь, к тому, что, если нужен тебе так сильно твой Женя, — борись. Мужской кобелизм явление противное, но в таком возрасте его просто не избежать. Найди в себе силы забыть и простить, не покориться, а именно переступить через эту дурацкую ситуацию, стать выше ее, принять маленькую мужскую слабость. Он парень в принципе не плохой, упёртый, ответственный. Ну сорвался разочек, с кем не бывает?
— Пап, ты идиот? — серьезно посмотрела на отца Марьяна.
— Нет, Марьюшка, я взрослый, опытный человек и предлагаю тебе выход. Не нравится — не нужно себя ломать, переживи, переплачь, я всегда буду рядом.
Марьяша кивнула. Отчего-то отцовское предложение показалось ей ужасно тупым, но заманчивым.
— Пап, ты иди, поздно уже, — решила девушка, — а мне тут подумать надо.
Виктор понимающе кивнул.
— Хорошо. Деньги на тумбочке, я на связи. Звони, в любое время примчусь.
Марья проводила отца взглядом. Вот иногда такую ересь несет, но до чего приятно осознавать, что они теперь вместе, что есть в этом мире родной человек, которому она небезразлична. Да и такие уж глупые мысли он выдает?
Ночь выдалась у Марьюшки беспокойной — слова отца не шли из головы. Вот, казалось бы, все правильно — принц побыл рядом с ней немного, подарил пару месяцев счастья и теперь ушел в свою жизнь, к интеллигентной, тонкой, умной Веронике. К той девушке, которую заслуживает. С ней Жене будет лучше, Ника даст ему то понимание, тот статус, тот уровень отношений, который нужен.
Да, все верно, именно так бы и рассуждала прежняя, забитая, неуверенная в себе Марьюшка.
Но новая Марьяна вдруг поняла, что все это чушь!
Ну выбрал же он ее однажды! Был рядом изо дня в день, осыпал признаниями, нежностью, давал уверенность. Да, в некоторых моментах Жени было нелегко — но черт возьми, он сам выбрал для себя такую участь, сам добровольно взял эту нагрузку, ну никто его не заставлял работать в порту, денег от него тоже никто не требовал. Это все было выбором Евгения и — вот парадокс! — вертясь как белка в колесе, парень не выглядел несчастным.
Да, усталым, да, потрепанным, но как горели его глаза при взгляде на Марьюшку, как он млел от счастья, когда в очередной раз доказывал свою мужскую состоятельность, способность брать на себя ответственность и быть главой их маленькой семьи. Такие чувства не подделаешь, Марьяна от чего-то была в этом уверена.
