В конце длинной комнаты стоял зельеварительный стол, в прозрачной кастрюльке шипела бордовая жижа. Рядом с ней красовалась роза, накрытая стеклянным куполом. Туго скрученный цветок я помнила. Он пах странно - глицинией и неприятностями.
Мои кости ломило, поясница похрустывала, а пятки болезненно кололо, когда я пыталась ими пошевелить.
- О господи. Анна! - взвизгнула госпожа Пламберри и уставилась на меня так, словно увидела привидение.
Вся компания резко повернула ко мне головы. А я, соответственно, к ним. Здесь были крестный, Осворт и госпожа Карамзина. Малый Совет в почти полном составе.
- Анна, да, - спокойно согласилась я и ободряющее улыбнулась Мари. Она что, не рада меня видеть? Лицо совсем белое. - Никогда больше не надевай на меня этот голубой ужас.
Ни разу не видела столько перепуганных преподавателей одновременно. Они косились то на розу, то на меня, то на кастрюльку с зельем, то, почему-то, на входную дверь и даже на приоткрытое окно. Первым отмер крестный.
- Мари. - Артур развернулся к моей наставнице. - Ночью были посетители?
- Нет, - решительно мотнула головой госпожа Пламберри.
- А если подумать? - кустистая бровь поехала вверх. - Я бы очень хотел знать, кому обязан жизнью своей крестницы. В чудо я верить как-то не склонен.
- Артур! - нахохлилась наставница, ткнув руки в бока. - Во-первых, это личное дело Анны. Во-вторых, если говорю, что никого не видела - значит, так и есть. Но я выходила ненадолго к Ксении - успокоить нервы. Полчаса. Ну, может, час. Дверь намеренно не запирала.
- Намеренно?
- Да, Артур, намеренно! - рявкнула Мари. - Ты всех мальчиков запугал, когда выстроил их шеренгой перед медпунктом! Понятное дело, они стеснялись и боялись вызвать твой гнев. Я очень надеялась, что кто-нибудь из них вернется. И попробует помочь кому-то из девочек. Не только Анне. И вот.
- И вот... - задумчиво пробормотал ректор и в упор посмотрел на меня. - У моей крестницы есть личная жизнь, а я узнаю об этом последний - вместе со всей Академией. Мда.
Их перепалка отдавалась молоточками в висках. Я снова глянула на розу. На спящих постанывающих девочек. На Карамзину. Вспомнились слова Вани Караваева о том, что Рашель стоит признать свои чувства. И я с воем отчаяния откинулась на подушку.
- Ани, что с тобой? - вмиг утратив обвиняющий тон, Артур подошел ко мне. - Где болит?
- Везде! - прошептала я, чувствую, как по вискам покатились горячие слезы. - За что она так со мной? За что? Что я ей, черт возьми, сделала?!
- Кто, Ани? - крестный сжал мою руку.
- Она!
- Я думал, это был Он, - недоуменно глядел Артур. - Мальчишка Караваев все признал. Как только Малый Совет соберется в полном составе, он будет исключен за намеренные действия, несущие в себе угрозу жизни.
- Нет, нет. Это всегда Она. Все время только Она.
Шмыгнув напоследок носом (наплакаться я еще успею, когда останусь в одиночестве), я снова присела на кровати. Крестный сжимал мою ладонь, и это тепло постепенно возвращало к жизни. Ничего непоправимого не случилось. Все живы, зелье варится.
Надо успокоиться и во всем разобраться.
Поток умных мыслей прервал рыжий ураган, влетевший в больничное с оголтелым хлопком двери. Он пронесся к кушетке, оттеснил ректора, повис на моей шее, опрокинул обратно на подушку и примял собой. В Джен было веса не больше пятидесяти килограмм, но я все равно охнула от неожиданности. А она уже вовсю смешивала свои слезы с моими, размазывая их по нашим лицам.
- Живая. Живая. Черт, Ани! Я шла по коридору и не поверила, что слышу твой голос. Так боялась заходить! - торопливо шептала подруга в мое ухо, и я стала успокаивающе гладить ее по волосам.
- Сколько я тут лежу, Джен? - тихонько спросила я на ухо.
- Вечером было бы три дня. Зелью еще несколько часов вариться.
Тролль меня укуси!
- Тогда почему меня все уже хоронили? - продолжила шепотом допытываться я. - Оно же почти готово. Всего-то несколько часов.
- По прогнозам Мари ты бы не дотянула даже до рассвета, - хрипло булькнула Джен и снова принялась увлажнять мой воротник. - Почему у тебя все не так, как у других, а? Как у нормальных, Ани?! Лежала бы себе и стонала тихонько. Нет, помирать задумала!
Да как же так? Рашель в порядке, и Влада, и Рози. Улыбаются себе в подушки и кого-то зовут. И на лекции Карамзиной точно было что-то про пять дней!
- Все в порядке. А ты - нет, - прочитав мои мысли, возмущенно заявила рыжая язва. -Видимо, у тебя какой-то «особый случай».
- Постой, Джен, я что, тоже так... кхм... вопила?
Нет-нет-нет, только не это! Я же не могла звать его на все больничное отделение?
- Если бы. Ты молчала. И горела изнутри, - подруга взяла с тумбочки температурный лист и протянула его мне. - Вот, смотри. Никто не знает, почему она у тебя так подскочила. И росла. И не сбивалась.
Беглого взгляда на цифры хватило, чтобы понять - да, с таким графиком роста до утра бы не дотянула. Я попросту кипела изнутри.
- Госпожа Пламберри говорит, это потому, что организм истощен. С тобой столько всего происходило в последние месяцы, - неуверенно бормотала Джен и загадочно протянула: -Знала бы ты, что вчера устроил твой крестный.
- Что он устроил? - предчувствуя очередную порцию вгоняющих в краску подробностей, спросила я и уставилась на Артура. Тот пожал плечами - мол, а что мне еще оставалось?
- Ректор - ну, прямо как отец Вероники Санчес, - собрал всех твоих знакомых парней и заставил тебя целовать.
Я потрясла головой. Да нет, послышалось. Быть не может, чтобы меня вечером перецеловала вся Академия. Я невольно потерла губы. Да нет же!
- Ты у нас вроде музейного экспоната была. Нескончаемый поток туристов. Я делала ставки на Энди Макферсона. А Дорохов, кстати, гад! Он отказался тебя целовать. Просто посидел рядом, гладя по волосам. Я его чуть не убила!
Думала, что краснее стать я уже не смогу? Ошибалась. Господи, какой позор.
У меня был четкий, но трудновыполнимый план. Провалиться в дыру в полу и исчезнуть с границ мироздания. Но тут в дверном проеме показалась лохматая голова рыжеволосого парня. Арсений Бероев перетянул внимание на себя. Он переминался с ноги на ногу и молчал. Но уходить не спешил, значит, дверью не ошибся.
- Ты к Владе? - прохрипела, глядя в потерянные глаза долговязого шестикурсника.
- Ага. Считаешь, глупость? - он почесал рыжую копну. - Я рад, что ты очнулась, Ани. Вчера был бедлам.
Кажется, он мечтал провалиться под землю ничуть не меньше, чем я. И из-за этого вызывал во мне особенную симпатию.
- Господин Бероев, вы хотели. кхм. кого-то. - Карамзина запнулась. Пожалуй, еще никогда в жизни она не задавала студентам подобных вопросов. - Поцеловать?
