К тому времени я уже несколько раз побывал в Англии. Возили меня туда после написания мною целого шпионского сериала для встречи с актерами в задуманном фильме, потом сняли документальный ТВ-фильм «Шпионы, которые нас любили», со мной, коллегой Кубекиным, известным антисоветским журналистом Чэпманом Пинчером и Денисом Хили в главных ролях. Мы чуть не породнились с Чэмпаном Пинчером, оказавшимся веселым мужиком, хотя мы никогда не встречались (при его имени все в резидентуре вздрагивали, считая его мерзким провокатором), разыграли для телевидения встречу закадычных друзей в духе новых отношений с Западом. Денис Хили вел себя, как обычно, ровно, мудро и осмотрительно.
Кроме того, газета «Дейли эспресс» организовала мою встречу в любимом Симпсоне на Стрэнде со старым приятелем, депутатом парламента Ником Скоттом. Мы с ностальгией вспоминали прошлое, словно вместе играли в крикет во время учебы в Оксфорде, естественно, взывали к дружбе между нашими народами. Ника через год подобрали где-то в канаве, клянусь, что это не я влил в него бочки виски.
С экс-министром консервативного правительства и очень порядочным человеком Николасом Скоттом уже после перестройки в ресторане «Симпсонс» на лондонском Стрэнде. Лучшие ростбифы с кровью!
В первый раз визу мне дали нелегко, с консультациями между сильными мира сего, включая Ле Карре. Но вот совсем недавно, когда знаменитый режиссер Владимир Бортко вывез в Лондон всю труппу для съемок фильма «Душа шпиона», визу мне вовремя не выдали, затянули на два месяца, и я вынужден был забрать паспорта. А ведь так хочется попить водицы из речки Спей, на которой стоят лучшие заводы – производители скотч-виски!
Писать мемуары о второй, писательской части моей жизни исключительно мучительно: что интересного в жизни труженика пера? где захватывающие приключения? содрогания души? фатальные провалы? Только зевоту вызывают рассказики о литературных склоках, откликах критиков, якобы давления со стороны властей (на самом деле дивно жили в своих Переделкино под крылом партии и правительства, некоторые оказались гениями, но большинство – бездарными паразитами, воинствующие диссиденты не в счет).
Мы с женой стараемся найти утешение в путешествиях – лучшее средство отвлечься от мыслей о неизбежности смерти, но не ожидай, о читатель, очередного туристского справочника с указанием злачных мест. Однако, пройдусь через мир пунктиром, преломив фрагменты в собственных очах.
Мой первый Париж – это топанье и топотание с женой от отельчика «Алезия», что близ проспекта генерала Леклерка, взявшего почти бескровно Париж (это не Берлин брать!), топанье на север по всем важным стратегическим точкам от Латинского квартала, Сен-Жермен-де-Пре, через мост и к площади Этуаль. Протирали подошвы с Танькой целый день, метро почти не пользовали, вечером, изможденные, выпивали по бутылке бордо и закусывали устрицами в корзиночке, что щедро продавали в уличных киосках.
С Сашей в Египте
Египта было много, даже слишком много, и он меня покорил. Хургада, Шарм-эль-Шейх, Каир, толпы женщин с детьми, перебегающих улицы перед носом мчавшихся автомобилей, Неопалимая Купина у церкви Святой Катерины, бесконечные дома без крыш, презерватив Тутанхамона в Египетском музее, продавец, прошедший за нами пару километров в надежде продать пузырек с ароматическим маслом.
Израиль начинался феерически: в 1992 году я неожиданно получил приглашение на книжную ярмарку в Иерусалиме и тихо возликовал: неужели мой роман «И ад следовал за ним» привлек внимание мирового писательского сообщества? Приглашен был с женой, разумеется, за счет организаторов ярмарки, поселены мы были в шикарнейший отель Мишкенот, в котором останавливались мой великий тезка Юрий Любимов и многие светила того времени. Номер состоял из двух этажей и выходил в сад с видом на стену Старого города. Запасшись израильским вином и виски, мы буйно отметили прибытие на Святую Землю. Ночью, еще купаясь в дреме, я почти на ощупь побрел в туалет (заметим нескромно, что в обнаженном виде), но запутался в дверях, попал в коридор и оттуда стал ломиться в соседний номер, решив, что это мой собственный. «Who is it?» – панически проорал оттуда чей-то бас. Кто же это с моей Татьяной?! – и я уже приготовился к штурму, как из другой двери выскочила перепуганная Татьяна и утащила меня в наш номер. Мораль: вот что делает с нами зеленый змий!
Аналогичный случай произошел со мной (без всякого пьянства) в гостинице Ангел к югу от Лондона, где мы однажды остановились с сыном на ночлег. Ночью я традиционно направился в туалет (естественно, обнаженный, ибо перед сим действом не склонен надевать фрачную пару), но по странной причине открыл дверь в коридор, которая была на пружине, и тут же захлопнулась за мной. О боже! В этом форс-мажоре я не растерялся и справил нужду прямо из окна в цветущий гостиничный двор, затем прикрыл руками срам и двинулся вниз по лестнице в ресепшн. Но внезапно щелкнуло в голове: ведь этажом ниже жил мой сын… На его долю и пришлись ночные переговоры с администратором, пока я отсиживался в его номере. Статус кво был восстановлен.
С внуками в Испании
Много времени мы провели в Испании на Коста-Браво, до сих пор я страстно влюблен в Барселону, люблю прогуляться по Рамбле и побродить в районе Барри Аттик, однако стал брюзглив и не плачу от восторга, сожрав жареного поросенка в разрекламированном ресторане «Четыре кота», а наоборот, с раздражением смотрю на фотографирующих японских туристов.
Воскрешение прошлого – это попытка вернуть себя и прежние обстоятельства, это захватывает не меньше, чем первооткрытие. Наверное, поэтому мы и летим в Копенгаген, откуда на пароходе-отеле со слишком звучным название «Музыка» устремляемся в путь по норвежским фьордам. Сначала чужой Копен, перестроенный Амагер, никак не можем за строениями увидеть отель Скандинавия, где с нынешней, но не тогдашней, женой Татьяной витийствовали в жаркой до безумия сауне. Жутко крутится счетчик (почти 70 баксов!), пароход наш стоит в ранее неведомых и незастроенных местах за Лангалиньей и упирается в небо всеми своими четырнадцатью палубами, он похож на затонувшую в Греции Конкордию, но выглядит победно, – это внушает оптимизм.
С бесподобной Татьяной в круизе по норвежским фьордам
Копаюсь в памяти как на погосте, но разгребаю с трудом. Рожден я с ослабленной зрительной памятью, не случайно недавно на слете старцев – выпускников МГИМО принимал Иванова за Петрова, глупо хлопал глазами, тяжело соображая, с кем же я говорю. Пешеходку Строгет в Копене истоптал за шесть лет, и что-то смутно припоминаю, но тут уже другие бутики (исчез обувной магазин Андерсен, шикарный английский Austin Reed, режут глаз новые ресторанные вывески). Правда, герой невидимого фронта, слепец сраный, все же узнал Королевский оперный театр, разве это не победа? Наша победа! Vivat!
