Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Через некоторые исторические стадии можно перешагнуть, Корея, например, не знала эру парового двигателя. Страны вполне могут перейти сразу к стадии мобильной телефонии в обход проводной. Но перенести страну из состояния племени охотников и собирателей напрямую в состояние современной экономики услуг нереально. Синергия между разными секторами имеет критическое значение. Развитие городских видов деятельности зависит от сельских рынков так же, как повышение зарплат на сельских рынках зависит от городской покупательной способности, рынка труда и технологий. Сегодняшний сектор услуг зависит от сектора обрабатывающей промышленности. Монгольские пастухи теоретически могли бы использовать высокотехнологичного электронного «пастуха» в комплекте с системой GPS, если бы у них было электричество и если бы стоимость этого оборудования не превышала суммы заработка одного пастуха за всю его жизнь. С другой стороны, в индустриальных странах цены на мясо так высоки, что использование электронного «пастуха» вполне оправданно. История человечества знает только одну успешную формулу, позволяющую разорвать порочный круг низкой производительности и низкой покупательной способности и поднять в стране средний достаток. Эта формула проста: ввести на рынок труда сектор определенного минимального размера с возрастающей отдачей.
Еще большее значение имеют структурные связи между экономическим и политическим строем. К примеру, экономика центрального планирования, какая была в Советском Союзе, не совместима с демократией[252]. Демократия зародилась в городах-государствах, где, как мы видели на примере Флоренции, класс землевладельцев не допускался к политике. Из наборов городов-государств появились национальные государства, и Фридрих Лист с Джузеппе Мадзини считали их необходимыми ступенями на пути к наднациональным политическим системам.
Шоковая терапия уничтожила основные городские виды деятельности, отвечавшие за создание синергии и погрешности в странах третьего мира, современная формула глобализации успешно нейтрализовала идеальное государство фон Тюнена. Во многих странах не осталось городов, где существовали бы виды деятельности с возрастающей отдачей, создающие погрешность. Накачивать эти страны деньгами не выход, необходимо создать критическую массу в секторе с возрастающей отдачей. Еще за 100 лет до того, как была написана книга фон Тюнена, экономисты различали паразитирующие административные города, в которых располагалась только администрация, и производительные города с мануфактурами; они же отмечали разный эффект, который эти города оказывают на сельскую местность. 250 лет назад Фердинандо Галиани[253] отмечал, что сельское хозяйство вокруг административного Мадрида сильно отстает от процветающего сельского хозяйства вокруг промышленного Милана.
Сегодняшний экономический курс и параллельный ему политический (политика Вашингтонского консенсуса и война с терроризмом) обречены на провал: тот и другой игнорируют исторический опыт, вернее исторические законы создания богатства и демократии. В Сомали и Афганистане экономический строй еще не дорос до стадии возрастающей отдачи, в нем нет синергического ben commune (общего блага), а все еще действуют правила игры с нулевой суммой, которые мы обсуждали в начале главы III. Естественный политический строй такого общества — племенной, а его лидеров мы часто именуем полевыми командирами. Контролировать столицу в таком обществе— значит контролировать ренту с сельской местности; при этом столица не дает взамен этого сельской местности продуктов производства с возрастающей отдачей. Это паразитирующая столица. Чем больше в стране природного богатства (например, нефти), тем больше достается тому, кто контролирует столицу. Тот факт, что колониальные державы провели границы национальных государств без учета племенных территориальных границ, ухудшает ситуацию.
Мусульманский историк и философ Ибн Халдун (1332–1406) описал развитие общества от кочевых пустынных племен, живущих в кланах на основании кровного родства, до крестьян и затем городских жителей[254]. Горожане становятся расточительными, и по мере того как растут желания, им приходится постоянно увеличивать налоги. Они прибегают к услугам иностранцев и игнорируют утверждения соплеменников о равенстве, поскольку последние как воины постепенно деградируют. Так государство дряхлеет и со временем становится жертвой новой группы кочевников, которые затем проходят тот же цикл. В доиндустриальном мире, окружавшем Ибн Халдуна, история выглядела как циклическая последовательность войн между племенами с участием иностранных союзников за статичную и непродуктивную ренту, которая начислялась на капитал. Такой же была история Норвегии.
Производство, специализирующееся на сырьевых товарах и не доросшее до возрастающей отдачи и общего блага, способствует созданию феодального политического строя. Однако и без него государство продолжает изымать экономический излишек, как это делалось при колониализме, и почти ничего не давать взамен; так происходит в африканских странах. В таких условиях докапиталистический производственный и политический строй оказывается чрезвычайно живучим, и этому, вероятно, есть причины. Один из консультантов президента Танзании Джулиуса Ньерере, швед Йоран Хюден, когда-то писал о непокорном крестьянстве Африки. НАТО и Запад сегодня стоят перед проблемой «непокорного крестьянства» в Афганистане. Я предполагаю, что социализм Ньерере в Африке провалился по той же причине, по которой провалились действия НАТО и Запада в Афганистане. Все дело в экономическом строе.
Развитие, которое разорвало описанный Ибн Халдуном круг получения ренты, мы в главе III определили как одновременное развитие разделения труда и отраслей промышленности с возрастающей отдачей. В присутствии этих видов деятельности капитал стал активом для сельской местности, и наоборот: национальное государство перестало быть игрой с нулевой суммой. Со времен Жана-Батиста Кольбера известна лишь одна формула создания национальных государств — индустриализация, инвестиции в инфраструктуру и создание свободной торговли в пределах страны. После того как эти условия выполнены, можно делать следующие шаги.
Несколько месяцев назад норвежский Институт стратегических исследований пригласил Эдварда Луттвака, известного воинствующего и консервативного вашингтонского республиканца, на семинар в Лиллехаммере — городе, где в 1992 году проводились Олимпийские игры. К моему удивлению, оказалось, что Луттвак всегда был против войны в Ираке. «Знаете, — сказал он мне, — один чиновник из Министерства обороны в 2003 году, как раз перед началом войны в Ираке, назвал меня расистом только потому, что я сказал, что не верю, что уничтожение Саддама поможет продвинуть в Ираке демократию».
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
