— Надеюсь, вы простите меня, если я не стану пожимать вашу руку, — оскалился Кобра.
Фрост пошел к нему, охранники расступились, давая дорогу.
— Что нам с вами делать? Все было бы проще, если бы вас застрелили во время боя, а теперь…
— Делайте что хотите. Но не надейтесь победить Братство. Что бы вы ни делали, оно всегда будет бороться с вами.
Фрост рассмеялся:
— Нет. Не будет. После того как я возьму то, что находится в храме. — Он на мгновение скосил глаза на мавзолей. — Знаете, мне почти хочется отпустить вас с миром. Просто чтобы вы в полной мере осознали, насколько сокрушительное поражение потерпели вы и ваша организация. Все, за что вы боролись, ради чего убивали, — все напрасно.
Губы Кобры изогнулись.
— Полагаете, что, убив меня, положите конец существованию Братства?
— Вы действительно не представляете, что произойдет, да? — Фрост снова засмеялся. — Думаю, я больше, чем нужно, беспокоился по поводу ваших агентов.
— Делайте со мной что угодно! — прорычал Кобра.
— Я ничего делать не собираюсь, — сказал Фрост. — Полагаю, это привилегия доктора Уайлд.
— Что? — в смятении пролепетала Нина.
Фрост подошел к ней, его голос превратился в бархатное мурлыканье.
— Доктор Уайлд… Нина. Этот человек убил ваших родителей и должен заплатить за содеянное. Правосудие должно свершиться.
— Единственный преступник здесь — вы, Фрост! — крикнул Кобра. Один из охранников ударил его ногой в грудь, и он задохнулся.
— Да, но… — Нина посмотрела на Кобру. — Разве не следует за все, что он сделал, предать его суду?
— Кто его будет судить? Этот человек над законом. Он в течение десятилетий безнаказанно совершал убийства по всему миру. — Фрост расстегнул «молнию» на куртке и достал пистолет. — Единственный вид правосудия, которого он заслуживает, — это тот, что, по его мнению, совершает он. — Он вложил пистолет в ладонь Нины. — За все совершенные им преступления, за все горе, которое он принес вам… Вы знаете, что делать.
Нина недоверчиво смотрела на оружие, потом подняла глаза на Фроста. Его лицо говорило, что он настроен весьма серьезно.
— Подождите минуту, — тревожно вступил Чейз. — Я хочу, чтобы этот ублюдок сдох, не меньше вашего. Но вот так просто застрелить? Это не правосудие, это убийство. И вы не можете предлагать Нине стать убийцей!
— Прошу вас не вмешиваться, мистер Чейз, — сказал Фрост почти приказным гоном. — Это решение может принять только доктор Уайлд.
— Кари! — Чейз посмотрел на нее, ища поддержки. Она, казалось, не знала, как быть: ее взгляд метался между Фростом, Ниной и Чейзом.
— Это… решает мой отец, — наконец проговорила она неуверенно.
Фрост положил руки на плечи Нины, его голос перешел почти в шепот.
— Вам решать, Нина. Вы знаете, что он сделал, знаете, что должен заплатить. — Одна его рука мягко опустилась на пистолет, прижимая ее пальцы. — Он убил ваших родителей, Нина. Он убил их прямо здесь, внутри горы. Вы должны отобрать у него то, что он отобрал у вас. Сделайте это.
Глаза Нины наполнились слезами, губы сжались, подбородок задрожал, и она посмотрела мимо Фроста на стоявшего на коленях Кобру.
— Па… — начала Кари, но Фрост одним взглядом заставил ее замолчать. Он отпустил Нину и отошел назад.
Нина сделала шаг вперед, каждый мускул, каждый нерв был напряжен до предела. Она ощущала в руке холодную тяжесть металла. Кобра смотрел на нее в упор. На его лице не было страха или злобы — только холодное презрение.
Жгучая боль в ее сердце начала приобретать форму.
«Ненавижу».
— Нина! — раздался у нее за спиной голос Чейза, но она едва слышала его.
Она подняла пистолет, направив его в грудь Кобры, затем — более решительно — ему в лицо. Старкмен напрягся, но не двинулся с места, в его единственном глазу металась тревога.
Кобра молча смотрел на нее. Этот человек пытался убить ее, убил ее друзей, Кастилля и команду «Нереиды».
Он убил ее родителей, самых близких людей, которых она любила…
Слезы застилали ей глаза. Она смахнула их, чувствуя, как капли остывают на щеках. Кобра снова выплыл в фокус, по-прежнему холодно глядя на нее.
Ее палец начал надавливать на спусковой крючок. Он стал медленно отходить назад, для выстрела требовалось чуть более сильное нажатие…
У Нины на глазах снова выступили слезы, она опустила руку с пистолетом.
— Не знаю, кем вы меня считаете, — прошептала она, — но вы ошибаетесь. Мои гены не управляют моими поступками. Мне хотелось, чтобы вы это знали. — Она осторожно отпустила спусковой крючок. — Я не могу убить его. И не хочу.
К ее удивлению, Фрост развеселился.
— Ну конечно же, не можете! — воскликнул он, забирая у нее пистолет. — Я и не думал, что сможете. Но на тот случай, если бы вы меня удивили… он не был заряжен.
— Что вы… — Нина поперхнулась. — Вы меня проверяете?
— Простите. Но я хотел точно знать, что вы на самом деле за человек.
Кари подбежала к Нине и встала между ней и Фростом, как бы закрывая ее собой.
— Ты не имеешь права проделывать с ней такое! Как ты мог не поверить моей оценке?
— Простите, — повторил он. — Как сказал, я должен быть уверен в вас.
Визг пилы внезапно смолк, и спустя секунду раздался тяжелый удар — это выпиленная секция стены упала на землю.
— Присмотрите за ними, — приказал Фрост охранникам. Затем прошел к стене и заглянул в образовавшуюся дыру. Он взял у блондина фонарь, протиснулся в узкий проход и оглянулся на Нину и Кари: — Идемте.
Переглянувшись, они последовали за ним. Чейз пошел без всякого приглашения, из-за чего, как заметила Нина, Фрост раздраженно нахмурился. Потом пролез Шенк, а блондин встал перед проходом, словно прикрывая его.
Фрост поспешно поднялся по лестнице в храм. К тому моменту, когда туда вошла Нина, он уже осматривал крышку саркофага царя.
— Помоги мне, — приказал он Шенку, и тот подошел, держа в руках ломик.
Он давил на лом всей своей тяжестью. Чейз, Кари и Нина помогали ему, припав к крышке саркофага. Крышка немного поддалась.
— Ну давай, давай! — рычал Чейз. — Раз, два, три!
Они снова навалились — и на этот раз крышка сдвинулась, еще рывок — стало видно содержимое саркофага. Третий — и каменная плита упада на пол храма, расколовшись пополам. Нина поморщилась при виде такого варварства.
Фрост взял фонарь и склонился над саркофагом.
— Бог мой, посмотрите на это!
Нина и Кари заглянули внутрь. Нина непроизвольно вздрогнула: лицо смерти смотрело на нее словно видение из ночного кошмара. Тело внутри саркофага, замурованное в камень на тысячи лет, почернело и съежилось, остатки истлевших губ растянулись в зловещую ухмылку, открывая зубы.
