– Попросите ее войти, – сказала пожилая дама, отведя взгляд от роз. Должно быть, в столь ранний час – Веспасия совсем недавно закончила завтракать – миссис Питт привело к ней нечто весьма срочное.
Едва увидев Шарлотту, хозяйка сразу поняла, что ее предположение было правильным. Лицо гостьи было бледным, если не принимать во внимание лихорадочные пятна на щеках. Стремительно впорхнув в комнату, она закрыла за собой дверь и сразу перешла к делу:
– Доброе утро. Прошу прощения за столь ранний визит, но вчера мы с Джуно Феттерс нашли бумаги Мартина, которые он спрятал. Он собирался организовать революцию в Англии, имевшую целью свержение правительства и монархии, упразднение парламента и замену их на президента и сенат. Его план предусматривает действия насильственного характера. В бумагах приводятся цифры предполагаемых потерь и содержится проект новой конституции.
– В самом деле? – спокойно произнесла Веспасия. – Меня вовсе не удивляет существование подобного документа. Но я не ожидала, что Мартин Феттерс был способен планировать насилие. Я считала его реформатором, а не революционером. Любая справедливая форма правления предполагает согласие людей. Мне жаль, что я так ошибалась в нем.
И ей действительно было жаль. Она с горечью сознавала, что в ее жизни стало меньше еще на одного человека, достойного восхищения. Стоявшая рядом Шарлотта смотрела на нее с болью во взгляде.
– Мне тоже жаль, – сказала она с грустной улыбкой. – Я знаю Мартина Феттерса только по его статьям, но мне и этого было достаточно, чтобы проникнуться к нему симпатией. А для Джуно это стало настоящей катастрофой. Человека, которого она любила, в реальности не существовало.
Миссис Питт внимательно посмотрела на Веспасию и заметила в ее глазах тревогу и страх.
– Садись. – Пожилая леди указала своей гостье на кресло, а сама опустилась в другое. – Полагаю, ты хочешь что-то предпринять по этому поводу.
– Я уже кое-что сделала. – Слова застревали у Шарлотты в горле. – Джуно сразу увидела, что эти бумаги объясняют, почему Эдинетт убил ее мужа и почему он не сказал никому об этом, даже ради спасения собственной жизни. Да и кому он мог довериться?
Веспасия молчала, напряженно размышляя.
– Поэтому она решила, что для нее дело чести – сообщить обо всем этом, – закончила миссис Питт.
– Кому? – Леди Камминг-Гульд почувствовала, как ее душу, словно острый нож, пронзил страх. Страх отражался и в глазах ее собеседницы.
– Чарльзу Войси, – ответила та. – Мы были у него вчера вечером. Джуно рассказала ему многое из содержания бумаг, но не всё.
– Понимаю…
– Нет. – Лицо Шарлотты стало совсем бледным, а глаза расширились. – Нет, вы не можете понимать… поскольку он убедил Джуно уничтожить книгу, чтобы известие о заговоре не вызвало тревогу в обществе – тем более что его участники нам неизвестны. И в этом есть смысл, – поспешно добавила она. – Но в пылу спора он упомянул то, о чем мы ему не говорили. Тетя Веспасия, он входит в «Узкий круг» – возможно, даже возглавляет его! Как вам известно, они не стали бы доверять такую важную информацию рядовому члену. – Она покачала головой. – Они разделены на небольшие группы, чтобы было невозможно разоблачить всю организацию целиком, и членам каждой из них известно только то, что им следует знать.
– Да…
Веспасия лихорадочно соображала. В словах Шарлотты заключался зловещий смысл. Чарльз Войси был именно тем человеком, который стал бы главой государства в новой, революционной Англии. На протяжении многих лет он был судьей апелляционного суда, стоял на страже справедливости, отменял неправомочные решения и не запятнал себя подозрениями в корысти. У него было множество друзей, но он держался в стороне от политических дискуссий и поэтому не ассоциировался в общественном сознании с той или иной группировкой.
Рассказ миссис Питт вполне соответствовал тому, что пожилой леди было известно об этом человеке. Ей вспомнились подслушанные ею фрагменты разговоров, слова Питта, подробности ее беседы с Рэндольфом Черчиллем и многое другое, – и одолевавшие ее сомнения наконец рассеялись.
– Тетя Веспасия… – тихо произнесла Шарлотта, наклонившись вперед.
– Да, – повторила ее старая родственница. – Львиная доля сказанного тобою – правда. Но мне представляется, что один факт ты истолковываешь неправильно. И если ты сможешь рассказать все миссис Феттерс, это принесет ей большое облегчение. Однако первостепенное значение имеет ее безопасность, и если книга у нее, то, боюсь, они не успокоятся, пока не покончат с нею.
– Книги у нее нет, – быстро сказала миссис Питт. – Она сожгла ее в камине у Войси. Но в чем моя ошибка? Что я неправильно поняла?
Веспасия вздохнула и слегка нахмурилась.
– Если Эдинетт неожиданно узнал о книге и об участии Мартина Феттерса в заговоре, имеющем целью разжигание революции, и если это произошло в тот самый день в библиотеке, то почему он не забрал книгу с собой? – спросила она.
– Он не знал, где она находится, а на поиски у него не было времени, – ответила Шарлотта. – Книга была очень хорошо спрятана. Мартин переплел ее, чтобы она выглядела в точности как… – Ее глаза округлились. – Ну да… конечно! Если он видел ее тогда, значит, знал, где она находится. И в самом деле, почему же он не взял ее?
– Чьим почерком сделаны записи в книге?
– Понятия не имею. Вообще-то там два или три разных почерка. Вы хотите сказать, что книга не принадлежала Мартину?
– Подозреваю, что один из этих почерков принадлежит Эдинетту, второй, возможно, – Войси, а третий, вполне вероятно, – Реджинальду Гливу. И почти уверена, что ни один из них не принадлежит Феттерсу.
– Но ведь он сам переплел эти бумаги в книгу, – возразила Шарлотта. – Вы имеете в виду, что это улика… но он был республиканцем и никогда не скрывал этого.
– Многие люди исповедуют республиканские взгляды, – произнесла Веспасия спокойным тоном, стараясь не выдавать испытываемую ею душевную боль. – Но большинство из них не собираются устраивать революцию путем насилия и обмана. Они лишь отстаивают свои взгляды – с помощью логики, или страсти, или и того и другого вместе – и пытаются убедить в их правильности других. Если Мартин Феттерс принадлежал к этому большинству и обнаружил, что его единомышленники зашли в своих намерениях слишком далеко, то им не оставалось ничего иного, кроме как заставить его молчать…
– Что и сделал Эдинетт, – заключила Шарлотта, в ее глазах вновь появился страх. – Неудивительно, что Войси так ненавидит Томаса. Своим упорством в поиске улик против Эдинетта он поставил его в такое положение, что ему пришлось собственноручно отклонить апелляцию своего соратника. В конце концов, если трое других судей уже высказались против, его голос «за» все равно не спас бы Эдинетта. – На ее лице промелькнула горькая усмешка. – Ирония судьбы. Но я рада, что Мартин Феттерс не причастен к планированию насилия. Прочитав его статьи, я не могла не проникнуться к нему симпатией. И Джуно испытает облегчение, когда я расскажу ей все. Тетя Веспасия, можем ли мы что-нибудь сделать, чтобы обеспечить ее безопасность или хотя бы помочь ей?
