— По приказу председателя госбезопасности Корягина, — четко отрапортовал полковник. — Велено встретить, охранять, сопровождать.
— Прямо с Крыма, что ли, прилетел? Специально для того, чтобы меня сопровождать? — подозрительно покосился на него Банников и мельком оглянулся на шедшего чуть позади адъютанта. Не нравилось ему это явление охранника президентской резиденции, в принципе не нравилось.
— Из Крыма прилетел утром. Меня ознакомили с приказом о присвоении звания генерал-майора и тотчас же велели встретить вас, что и выполняю.
— Так вот, можешь быть свободен, полковник, — проигнорировал Банников сообщение о генеральском звании Бурова.
— Не могу, поскольку получил приказ генерала армии Корягина. Причем прибыл сюда с машиной для вас. Насколько я понял, ваша машина… задерживается.
— Или же ее умышленно задерживают. Но в любом случае выполняй мой приказ! — буквально взъярился на него Банников. — И продолжай оставаться цепным псом этого самого … прораба перестройки, мать его.
Но тут же был поражен, заметив на лице новоиспеченного генерал-майора суровую, волевую ухмылку.
— В крымской резиденции генсека-президента я тоже выполнял четкий приказ и инструкции председателя КГБ. Неужели это не понятно? Я, конечно, оставлю вас, но хотел бы спросить: у вас что, мало врагов? Так вот, их не так мало, как вам кажется. И очень странно, что вы упорно стремитесь нажить себе еще двух врагов. В чьих именно лицах — догадайтесь сами.
Сказав это, Буров направился к разъездной машине Комитета госбезопасности, которая ждала его в условленном месте, возле аэропорта, но успел ступить лишь несколько шагов, как услышал за спиной грозное:
— Стоять, генерал-майор!
Уже после визита в доросскую резиденцию, генерал Ротмистров просветил Банникова, что полковник из охраны Русакова не случайно ведет себя так вызывающе. За этим что-то стоит. В последнее время пути первого кагэбиста страны и Бурова стали пересекаться все чаще, и теперь Корягин рассчитывает на полковника, как на исключительно «своего» человека и в военной разведке, и в президентской охране.
А еще Ротмистров поведал, что это по настоянию Корягина уже почти ушедший в отставку полковник Буров, который, по замыслу руководства и «Аквариума», и госбезопасности, должен был срочно переквалифицироваться на крупного экспортно-импортного бизнесмена, вдруг вернулся на службу, да к тому же с явной перспективой на получение генеральских эполет. Вопрос о которых, кажется, уже решен.
Но самое любопытное, что некая крупная бизнес-структура, на которую, очевидно, ставит не только Корягин, но и кто-то из предпочитавших не засвечиваться членов Политбюро, по-прежнему остается, хотя и негласно, за счастливчиком Буровым. Причем базируется она в Крыму, неподалеку от Дороса.
«Так вот каким странным узлом оно все завязывается?! — поразился тогда Банников. — Значит, в самой верхушке КГБ и партноменклатуры уже поняли, что с социализмом пришло время прощаться, поэтому срочно бросились переквалифицироваться в бизнесмены?!»
«По армейской терминологии это называется — “перейти на заранее подготовленные позиции”, — напомнил главкому генерал госбезопасности Ротмистров. — И еще один факт, исключительно для вас, и без права на розглашение. В день назначения в охрану президенткой резиденции Буров получил дополнительно задание: вместе с группой аналитиков из госбезопасности “просчитать” политическую, военную и “националистическую” ситуацию, которая может сложиться в результате введения в стране чрезвычайного положения. И, в частности, во время перехода власти к некоему комитету национального спасения, защиты Конституции, или что-то в этом роде».
То есть получается, — сказал себе Банников уже теперь, находясь в аэропорту, — что о готовящемся перевороте Буров знал еще задолго до его начала? Как, по всей вероятности, знал и о том, какая роль отводится в нем генсек-президенту Русакову.
«Да они попросту подставили тебя, генерал! — вдруг открыл для себя Банников. — Русаков ни на минуту не забывал, что находится под крылом у первого кагэбиста страны. Они нагло сговорились, что до поры до времени Президент будет разыгрывать из себя жертву заговорщиков, поэтому-то во время переговоров с группой “московских товарищей” Русаков напропалую “ломал комедию”, выставляя себя поборником конституционной нерушимости».
27
Вернувшись в свой служебный кабинет, Ярчук сразу же взялся за только что положенную референтом на его стол папку с официальными сообщениями и обзорами различных информагентств. Прежде всего его внимание привлекло лежащее отдельно от общей стопки сообщений «Обращение к гражданам России», подписанное Елагиным, а также премьер-министром и исполняющим обязанности Предверхсовета Российской Федерации.
«В ночь с 18 на 19 августа 1991 года, — говорилось в нем, — отстранен от власти законно избранный Президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом.
…При всех трудностях и тяжелейших испытаниях, переживаемых народом, демократический процесс в стране приобретает все более глубокий размах и необратимый характер. Народы России становятся хозяевами своей судьбы. Существенно ограничены бесконтрольные права неконституционных органов, включая партийные. Руководство России заняло решительную позицию по союзному договору, стремясь к единству Советского Союза, единству России».
«И все же… “к единству Советского Союза”, — ухмыльнулся про себя Ярчук. — Хотя могли бы уже понемногу забывать о нем…»
«…Такое развитие событий, — вновь углубился он в текст “Обращения”, — вызвало озлобление реакционных сил, толкало их на безответственные, авантюристические попытки решения сложнейших политических и экономических проблем силовыми методами. Ранее уже предпринимались попытки осуществления переворота…»
«Стоп-стоп! — запнулся на полуслове Ярчук. — Что они тут пишут? “…Уже предпринимались попытки переворота”? Странно. Когда, кем и с какой целью? — прошелся взглядом дальше по тексту, однако никаких разъяснений не нашел. — В самом деле, странно. Делая подобные заявления, надо бы конкретизировать, иначе идеологически они провисают, не создавая нужного эффекта».
«…Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти так называемый Комитет… — Это уже что-то существенное, — признал Ярчук. — По крайней мере четко и ясно. — …Соответственно объявляем незаконными все решения и распоряжения этого Комитета. Уверены, органы местной власти будут неукоснительно следовать конституционным Законам и указам Президента РСФСР. Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию.
Безусловно, необходимо обеспечить возможность Президенту страны Русакову выступить перед народом. Требуем немедленного созыва Чрезвычайного съезда народных депутатов СССР.
Мы абсолютно уверены, что наши соотечественники не дадут утвердиться произволу и беззаконию потерявших всякий стыд и совесть путчистов. Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участия в реакционном перевороте. До выполнения этих требований призываем всех ко всеобщей бессрочной забастовке…
